Ошвартовались к пирсу №5. Рядом с плавбазой "Иван Колышкин". Встали так, как на этом фото.

Фото сделано гораздо позднее и уже в Гремихе, да и лодка на нём скорее всего не наша. Но представление о нашей стоянке в Губе Оленья она дает.
Повторюсь, что это фото и все последующие из интернета. Фото, которые прислали сослуживцы, оговариваются отдельно.

Наша 41 дивизия подводных лодок была создана ещё 1 ноября 1973 г. и в составе 3 флотилии подводных лодок Северного флота.
Но уже через полгода после создания 11 флотилии подводных лодок СФ, сформированной на базе Йоканьгской военно-морской базы, а именно 9 апреля 1974 г., была включена в неё.
Поэтому наши шесть лодок постройки 1973-74 годов, а именно: К-457, К-465, К-460, К-472, К-475 и К-171, уже с постройки были в составе 41 дпл 11 флпл СФ. И поэтому нами занимались вплотную уже командование и штабы 41 дпл и 11 флпл, в том числе и теми, кто временно стоял в Губе Оленья.

По сопоставлению данных разных источников интернета, а главное - воспоминаниям участников тех событий, прибытие лодок, экипажей и плавбазы "Иван Колышкин" в Губу Оленья было примерно в следующие дни:
до 12 октября 1974 г. плавбаза "Иван Колышкин";
13 октября 1974 г. - К-460;
10 ноября 1974 г. - второй экипаж К-457, из Палдиски;
15 ноября 1974 г. - К-465;
15 ноября 1974 г. - второй экипаж К-385, из Палдиски;
10 декабря 1974 г. - К-472.
Для стоянки выделены пирсы №4 и №5 16 дпл 3 флпл СФ.

Напомню командиров и штурманов наших кораблей и экипажей в Губе Оленья, т.к. пишу от лица инженера ЭНГ и эти люди были у меня на виду.
Разве что, кроме пбс "Иван Колышкин". Их тогда я не видел и о их существовании не задумывался.

К-465. Командир капитан 2 ранга Самсонов Иван Александрович.
Командир БЧ-1 капитан-лейтенант Дудкин Владимир Николаевич.
Командир ЭНГ старший лейтенант Суднишников Борис Николаевич.
Инженер ЭНГ старший лейтенант Агейков Александр Александрович.

К-460. Командир капитан 2 ранга Сергеев Владимир Михайлович.
Старший помощник капитан 3 ранга Лазукин Алексей Степанович.
Командир БЧ-1 капитан-лейтенант Титаренко Георгий Александрович.
Командир ЭНГ старший лейтенант Беребера Владимир Алексеевич.
Инженер ЭНГ старший лейтенант Штефанов Дмитрий Борисович.

К-472. Командир капитан 2 ранга Козинский Анатолий Владимирович.
Старший помощник капитан 2 ранга Журавлёв Виктор Алексеевич
Командир БЧ-1 капитан-лейтенант Солощев Александр Николаевич.
Командир ЭНГ лейтенант Нестерец Григорий Иванович.
Инженер ЭНГ лейтенант Пахомов Виктор Евгеньевич.

К-457 второй экипаж, капитан 1 ранга Костюченко Игорь Семенович
Старший помощник капитан 2 ранга Попов Борис Александрович
Помощник командира капитан-лейтенант Ефимов Валентин Никитич
Командир БЧ-1 капитан-лейтенант Терехов Владимир Юрьевич.

К-385 второй экипаж, капитан 1 ранга Белов Юрий Павлович
Старший помощник капитан 2 ранга Ржанов Олег Васильевич
Помощник командира капитан-лейтенант Агапитов Владимир Васильевич

пбс "Иван Колышкин"
Командир корабля капитан 2 ранга А.М. Коряк.
Старший помощник капитан-лейтенант В.Е. Ящук. Но возможно уже был капитан-лейтенант М.И. Демченко.
Помощник командира старший лейтенант Герке.
Командир БЧ-1 капитан-лейтенант Усманов, но возможно был другой штурман.

Немного о плавбазе "Иван Колышкин", которая оставила след в истории нашей дивизии и моей лично.
Тогда, в Губе Оленья, я и понятия не имел об истории этой плавбазы. Почему-то все плавбазы ассоциировались с самоходными плавказармами, как ПКЗ финской постройки, на которой мы жили на практике после 4 курса в губе Малая Лопатка. Только с двигателем.
В моем понятии плавбаза была предназначена исключительно для проживания подводников и ни для чего больше. И с этой точки зрения я и подходил к плавбазе "Иван Колышкин" при оценке её нашего обеспечения.

Сразу после нашего прихода в Губу Оленья было организовано размещение экипажа на пбс "Иван Колышкин". Командование лодки согласовало с командованием плавбазы размещение, проживание подводников, а также переодевание нас в РБ перед уходом на лодку и приходе с неё.
Был организован своего рода санпропускник. Для него поставлен отдельный трап. Т.е. при сходе с корабля на лодку мы проходили в это помещение, переодевались и сходили с корабля по "грязному" трапу, уже в зону радиационной безопасности. Далее шли на лодку.
А при возвращении путь был обратный - по "грязному" трапу на санпропускник плавбазы, прохождение радиационного контроля, переодевание и далее в чистую зону. Была ли на плавбазе стационарная установка радиационного контроля, или контроль производился переносными приборами, не помню.
Для схода с корабля не на лодку, в обычной одежде, был другой трап. Пути "грязный" и обычный не пересекались.
Матросов и старшин разместили в кубриках, по устройству ничем не отличавшихся от кубриков кораблей того времени. Где питались наши старшины и матросы, не помню. Или в кубриках, или была столовая для личного состава.
Мичманам места в каюте почему-то не хватило. Поэтому часть их, в том числе БЧ-1, БЧ-3, разместили тоже в кубрике. Причём носовом, без иллюминаторов. Хорошо помню лицо и интонацию мичмана Е.И. Липатова, старшины команды торпедистов, с которыми он мне высказывал своё возмущение условиями размещения мичманов. И добавил, что контракт закончится и он ни дня не останется служить.
Так и получилось, большинство мичманов того набора уволились после второй боевой службы.
Я повздыхал, посочувствовал, а что я мог сделать? Тем более, что нас с Володей Беребера тоже поселили в носовую каюту ниже ватерлинии.
С очень аскетичной обстановкой. Железный столик, стул, две пружинные койки в два яруса. Шкаф.

С этой каютой связан забавный случай. После выключения света в ней наступала абсолютная темнота. Понять, какое сейчас время суток было невозможно.
И вот однажды среди ночи раздаётся чуть ли не рёв Володи Беребера, он сваливается с койки и кричит - Дима, проспали!
Мы давай лихорадочно одеваться, включили свет, глянули на часы - около трёх часов ночи!
Тьфу ты, ну ты!
Улеглись, но сон уже был не тот.
Днём как только выдалась свободная минутка я пошел в посёлок, в магазин. Решил купить будильник.
Пришел в этот магазин, о нём в предыдущей части я упомянул, спрашиваю будильник. Продавщица мне подает единственный тип, говорит что только такие есть. Это был будильник Армянской ССР, марка Севани. Завели, послушал ход и бой. Мне он сразу понравился.
Громко тикает, как в детстве. Звонит очень громко. И стрелки с отметками часов светятся в темноте! То что надо!
Позабавила надпись "4 Jewels", которую перевел как на четырёх камнях. Почему на английском языке, до сих пор не знаю.
Вот такой будильник я тогда купил:

Будильник сразу создал уют в каюте и мы больше не вскакивали ночью.
А потом этот будильник ходил со мной на лодке до конца моей службы на ней и напоминал о доме и детстве. Сломался лет 10 назад, пришлось расстаться.

Других офицеров, по крайней мере командиров боевых частей, начальников служб и командиров дивизионов, поселили на плавбазе в обустроенные каюты палубами повыше, чем нас с Береберой.
Командование разместили в хороших каютах на верхних ярусах.
Забегая вперёд скажу, что примерно в 1994 году в Полярном меня разместили на списанной тогда уже плавбазе "Иван Колышкин". В каюте флагмана. Это было совсем другое дело, даже в состоянии списанного корабля двухкомнатная каюта была очень хороша!
А тогда, в 1974 году, я выше верхней палубы не поднимался.
Столовались мы тоже на плавбазе, в кают-компании подводников. Кают-компания была большая, с барной стойкой, телевизором, с разделительными перегородками. Был в ней некоторый уют, но долго сидеть там всё же не хотелось. Размещалось в кают-компании одновременно человек 40-50.
Кормили вполне прилично, вестовыми были матросы из команды плавбазы.
И что было вполне положительным на плавбазе "Иван Колышкин", это помывка. Системы были подключены к береговой воде, поэтому в ней недостатка не было. Не помню, каков был график помывок, и можно ли было принять душ вне графика, но грязными мы не ходили.
Также и можно было постираться и погладиться, с этим тоже не было особых проблем.

На плавбазе "Иван Колышкин" разместились также прибывшие офицеры штаба 41 дпл и штаба 11 флпл, а позднее экипажи ещё двух лодок - Самсонова К-465 и Козинского К-472. Не скажу что было сильно тесно, разве что в кают-компании была или очерёдность, или приходилось немного ждать, пока освободится место, уберут и перекроют столы.

Подводные лодки Самсонова К-465 и Козинского К-472 после прибытия встали к пирсу №4.
Перед прибытием К-465 был небольшой эпизод, о котором хочу поведать, тоже как о первом в моей службе событии.
В один из вечеров вдруг вызывают Береберу и меня к командиру Сергееву. Прибываем, куда сказано и видим там офицеров наших штабов, Титаренко и Сергеева. Может был и старпом Лазукин, не помню. И как понимаем, старшим этой группы является В.М. Сергеев и нужно принять какое-то решение, связанное с нашей стоянкой.
И нам с Береберой ставится задача - срочно нарисовать крупный план района нашей стоянки с пирсами №4 и №5.
Дело нам знакомое ещё с училищ, картографию преподавали хорошо. Пока офицеры обсуждают варианты решения, мы взяли все необходимые принадлежности, карты, тушь и принялись за работу. Работа получилась неплохая, самим понравилась.
После доклада о готовности планшета, ставится другая задача - определить достаточна ли длина пирса №4 для наших лодок и по глубинам безопасна ли?
Под руководством нашего командира вместе с офицерами штабов прикидываем силуэты планов лодок и так, и эдак. Получается, что пирс №4 коротковат.
Тогда только и выясняется, что суть нашей работы и была в том, чтобы определить, нужна ли ещё одна секция пирса №4? Ответ однозначный - нужна!
Затем оформляем наш планшет в виде то ли предложений, а может и решения на дооборудование, пишем чёрной тушью всякие военные и умные слова, типа УТВЕРЖДАЮ, СОГЛАСОВАНО и т.д., командир и кому положено расписываются на нём и забирают для утреннего доклада кому надо.
А мы с чувством выполненного долга отправляемся спать, ибо было уже часа два ночи.

А дня через два-три в Губу Оленья прибывает целый флот! Буксиры тянут секцию пирса, за ними идёт странное судно с решетчатой фермой в носу, как нам сказали - килектор. Всё это располагается вокруг пирса №4 и началась работа! Довольно шумная, надо сказать.
Гудки, звуки двигателей, лебёдок, цепей и громкие команды как по громкой связи, так и орущих мужиков.
Устанавливают секцию к пирсу №4! Никогда прежде такого не видел!
Килектор был вроде такого. Потом он или такой же работал в Гремихе года два, устанавливал наши пирсы.

Работа продолжалась довольно долго, в том числе ночью при ярком свете прожекторов, которые буквально заливали светом всё вокруг.
А утром всё уже было тихо, весь флот отдыхал, а днём ушел к себе домой.
Место для стоянки К-465 и К-472 было готово.

В завершение бытовых вопросов скажу, что и в Губе Оленья мы были без семей. Квартиру получил только командир лодки, а несколько офицеров, среди которых были Г.А. Титаренко, В.Ф. Тимошенко, Н.И. Шкода, Н.И. Зуев договорились в местными о вселении в квартиры тех, кто учился на классах или были в командировках.
Правда, командир лодки В.М. Сергеев объявил нам, что будет отпускать в отпуск на 10 суток раз в два месяца. Поэтому мне удалось съездить в Северодвинск из Губы Оленья два раза, чему мы с женой Галей были очень рады.

И собственно о нашей подготовке к плаванию.
Организация подготовки подводных лодок строго регламентирована руководящими документами и, говоря простым языком, состоит из трёх основных этапов:
- подготовиться в базе к плаванию и действиям по любым ситуациям, возникающим в море;
- выйти в море и отработать практически все возможные действия в процессе плавания;
- выйти в море ещё раз и отработать военные действия, т.е. тактику и практическое применение всех видов оружия корабля.
После этого корабль считается боеготовым и используется по прямому предназначению.
Есть ещё и специальные задачи, но подготовка к ним проводится отдельно.

Во время стоянки в Губе Оленья мы занимались первым вопросом. Готовили документацию, карты и пособия, отрабатывали регламентные проверки технических средств, входящих в заведование БЧ-1, поддерживали их в исправном и работоспособном состоянии.
Но основное время занимала подготовка людей - одиночная, тренировки на боевых постах, общих учениях боевых частей, корабельных учениях.
Особое место занимала подготовка к борьбе за живучесть, как на постах, так и отсечная. Не скажу, что я изучил за это время утройство лодки и отсеков на отлично, но довольно хорошо.
Очень помогли несколько занятий по устройству лодки и отдельных систем с офицерским составом, которые проводил старший помощник капитан 3 ранга А.С. Лазукин. Например, собирал нас в первом отсеке и приказывал одному из офицеров запустить помпу на пожарный рожок.
Действия показывались и подробно разбирались.
Затем он давал задание на следующее занятие, на котором повторялось устройство отсека, порядок его герметизации и т.д.

В целом же все дни проходили одинаково по установленному распорядку.
В 6.00 для личного состава играли подъём, офицеры и мичмана пробуждались самостоятельно. затем зарядка, гигиена и т.д.
В 7.00 был завтрак, для офицеров он несколько затягивался.
В 7.45 горнист плавбазы играл Зарю, а мы после переодевания и перехода на лодку строились для подъема флага.
В 8.00 под сигналы горна плавбазы "Иван Колышкин" поднимали флаг и гюйс.
Затем спускались в лодку, проводили проворачивание оружия и технических средств. А с 10-11 часов начинали занятия и отработку на тренировках и учениях.
В 13.00 возвращались на плавбазу на обед.
В 14.30 или в 15.00 снова переходили на лодку, продолжали занятия и тренировки.
К 18.00 возвращались на плавбазу, ужинали. Офицеры и мичмана занимались своими делами, а личный состав срочной службы занимался по распорядку дня.
Около 20.00 спускали флаг и гюйс силами дежурно-вахтенной службы.
Около 21.00 был вечерний чай и в 22.00 отбой.

На нашей лодке отрабатывался также экипаж Белова, второй экипаж К-385. Приходили ли они на лодку каждый день, или нет, не помню.
Но отработку вели по тем же правилам и в том же порядке, что и мы.
Экипаж Костюченко, т.е. второй экипаж К-457, отрабатывался на лодке Самсонова, К-465.

Ход подготовки к плаванию контролировали офицеры штаба 41 дпл и 11 флпл. По нашей части был помощник флагманского штурмана 11 флпл капитан 2 ранга Э.В. Ларионов. Он жил на плавбазе, периодически уезжая в Гремиху.
А затем в назначенное время была сдача курсовой задачи. Штаб проводил проверки, опросы, играл тренировки и учения, осматривал содержание отсеков и помещений, а также оборудования и механизмов.
Мы задачу сдали с хорошей оценкой, о чём были сделаны записи во всех журналах боевой подготовки, и были допущены к плаванию.
Назначено время выхода и мы приступили к непосредственной подготовке.

В это время произошло значимое событие для нашего экипажа - сменился старший помощник командира.
Капитан 3 ранга А.С. Лазукин был назначен на другую должность и убыл к новому месту службы.
К нам же назначили старшим помощником капитана 3 ранга Ефимова Валентина Никитича, помощника командира второго экипажа К-457, экипажа Костюченко. Этот экипаж был тоже в Губе Оленья, так что Валентину Никитичу не пришлось особо переезжать. Как он сам с улыбкой рассказывал, перешел с пирса на пирс, вот и на новом месте службы уже!
Нового старпома я увидел в штурманской рубке. Захожу туда, сидит молодой доброжелательный человек в РБ, Беребера ему о чём-то докладывает. Человек с улыбкой мне говорит, что он новый старпом и знакомится с экипажем.
Я ему представился, что-то там продолжили показывать и рассказывать и затем Ефимов пошел знакомиться с экипажем дальше.
Т.к. он в экипаже Костюченко отрабатывался на лодке Самсонова, К-465, а наши лодки были почти копией друг друга за некоторым исключением в оборудовании, то Валентин Никитич уже знал в общем лодку и тем более подводную службу. В экипаж Костюченко в Палдиски он прибыл после окончания 6 ВСОК, Высших офицерских классов.
А до этого служил на Гвардейской пларк К-22 проекта 675 в 7 дпл 1 флотилии подводных лодок, в Западной Лице. И видимо был в Малой Лопатке в 1971 году, когда я там был на практике, на К-1.
Знал Валентин Никитич и А.М. Устьянцева, который к тому времени стал командиром 41 дпл. Как и Дядя Саша знал Ефимова.
Тогда в 1974 году я не знал ещё, что стану штурманом К-460, что с В.Н. Ефимовым мы прослужим почти четыре года, будем ругаться и совместно решать многие задачи, выполним три боевые службы и два боевых дежурства, подружатся наши жены и мы сохраним тесное общение до сей поры.
Валентин Никитич впоследствии был назначен командиром К-457 нашей дивизии, стал одним из самых опытных командиров и выполнил, пожалуй, наибольшее количество впервые выполняемых сложных и опасных задач из всех командиров.
А тогда ему нужно было познакомиться в первую очередь с людьми и побыстрее приступить к обязанностям старпома, т.к. лодка уже была введена и выход был буквально через несколько часов.

К выходу в море на отработку задачи у меня уже исчезло ощущение, что всё происходящее как бы не со мной, и что управление заведованием и людьми происходит как бы под чьей то опекой. Нет, тогда уже всё стало на свои места.
Это моя лодка, я могу с полным правом об этом говорить. Я её знаю, умею управлять своей матчастью, организовывать её обслуживание и ремонт, многое на ней прощупано и сделано своими собственными руками.
Также и была уверенность в кораблевождении в составе расчёта, поэтому к выходу в море я был готов материально, и морально.
Думаю, это же было у всех членов экипажа.

Планово запустили навигационный комплекс, управленцы ввели оба атомных реактора ГЭУ, перешли на автономное питание.
Другие боевые части и службы также включили или запустили свои заведования.
В назначенное время переселились на лодку и были готовы к отходу. Прибыл также и небольшой походный штаб, который будет помогать отрабатывать наши морские действия и принимать у нас задачу.
Кто был старшим на борту не помню, возможно А.М. Устьянцев.

Следующая страница. Часть 6.2. Губа Оленья, октябрь 1974-апрель 1975 годов. Первый выход в полигоны боевой подготовки
Воспоминания Д.Б. Штефанова, первого инженера ЭНГ БЧ-1 рпксн К-460

Возврат на первую страницу и оглавление воспоминаний Д.Б. Штефанова.
Воспоминания Д.Б. Штефанова, первого инженера ЭНГ БЧ-1 рпксн К-460

Для возврата на главную страницу сайта нажмите на номер лодки К-460 в заголовке
Для возврата на страницу МЕМУАРЫ нажмите здесь