Воспоминания Д.Б. Штефанова, первого инженера ЭНГ рпксн К-460

Часть 6.2. Губа Оленья, октябрь 1974-апрель 1975 годов.
Первый выход в полигоны боевой подготовки

Как я уже написал в предыдущей части заметок, мы впервые выходили в полигоны боевой подготовки, чтобы отработать организацию плавания и практически все возможные действия в процессе плавания. Это был очередной этап перед нашей отработкой применения оружия. Пока же на лодке ракетного оружия не было, а для обеспечение требуемой плавучести был принят балласт.
Торпедный запас был только для самообороны, его мы приняли ещё в Гремихе при заходе туда после постройки. Запасных торпед на стеллажах не было, поэтому торпедная палуба использовалась для хранения вещей экипажа, типа чемоданов, сумок и т.д. Там же проводились иногда собрания экипажа, а я проводил там разок комсомольское собрание будучи ещё секретарём комсомольской организации. К счастью, с началом наших плаваний примерно в начале 1975 года меня переизбрали и комсомольской работой я уже больше никогда не занимался.
Перед выходом в полигоны боевой подготовки мы полностью съехали с плавбазы "Иван "Колышкин", освободили все кубрики и каюты, а вещи перенесли на лодку.
Сразу скажу, чтобы не возвращаться, жить на лодке нам очень понравилось! Тут тебе и вещи, тут и каюты, тут и работа, что в море, что у пирса.
Пришли, ушли, поплавали, снова ушли, никаких переселений. Красота!
Потом в Гремихе командирам пришлось переселять нас с лодки в казарму буквально с боем, настолько мы на ней обжились.
Но это потом.

А пока - командир со штурманом Г.Титаренко и командиром БЧ-4 А.Макшанским съездили к оперативному 16 дпл, взяли все самые последние данные обстановки и вернулись на лодку.
Старший помощник В.Н. Ефимов закончил уже приготовление к бою, походу и погружению, подошли буксиры. Отданы добавочные, т.е швартовные концы, усиливающие швартовку. Сходня приготовлена к подъёму на борт и уборке в надстройку.
Всё берём с собой, потому как планируем вернуться в Губу Оленья, но кто его знает?
Лодка готова к отходу!

Мы с Володей Беребера как всегда в штурманской рубке, Володя на прокладке, я на журналах, Навигационном и Журнале маневренных карточек.
Первая карта нашего маршрута установлена на прокладочный стол, включена автоматическая прокладка. Световое перекрестие, в простонародье "зайчик", просвечивает через стекло автопрокладчика и карту. В цифровые вычислительные машины, ЦВМ, навигационного комплекса введены все параметры карты поэтому его место совпадает с реальным, а далее "зайчиком" будет управлять ЦВМ.
Проверяю ещё раз вглядом режим выходных данных комплекса. Это легко сделать, т.к. боковой пульт управления находится прямо перед глазами.
Всё в порядке, режим СЧИСЛЕНИЕ, все три канала в работе. Инерциальные системы за трое суток запуска и выверки буквально вылизаны нами и вырабатывают параметры с максимальной точностью.
Проверен гиропост, режимы работы инерциальных систем, других приборов. Личный состав на местах. Хотя у пирса довольно глубоко и можно отвалить приёмные устройства лагов, мы на всякий случай этого не делаем. Поэтому гидродинамический лаг "Ока" включён от приёмного устройства "Штевень", не выступающего под днищем. А индукционный лаг "Нарма-2" пока в работу не включён и его приёмное устройство, в простонародье именуемой "Нога", пока завалено. В последующем с этой "Ногой" будут у меня события, связанные с её заменой в доке, но это потом. А пока всё нормально.
Рулевые-сигнальщики также на боевых постах: боцман на вертикальном руле на мостике, командир отделения на вертикальном руле системы "Шпат-667Б" в центральном посту, рулевой-сигнальщик в готовности убыть в 10 отсек на пост аварийного управления рулем.
Титаренко, одетый в зимнее надводное и потому заметно потолстевший, протискивается в штурманскую рубку, передаёт последние данные перехода в район и поднимается на мостик. Туда же поднимается и Э.В. Ларионов, на время выхода наш флагманский штурман.
Проверена связь штурманской рубки с мостиком, ждём команды на отход.

И вот сигнал и команда "По местам стоять, со швартовов сниматься!". Для нас в штурманской рубке и гиропосту пока ничего не меняется, вся работа идёт на мостике и надстройках.
На носовой надстройке работает носовая швартовная команда под руководством командира БЧ-3 В.М. Калинского, на кормовой - швартовная команда под руководством командира БЧ-2 В.Ф. Тимошенко.
Убрана сходня в ограждение рубки, убраны швартовные концы, знаем, что там, наверху, Калинский и Тимошенко докладывают на мостик
- Носовые на борту, Кормовые на борту.
Командир командует - Снялись со швартовов! Левая назад самый малый!
Титаренко нам дублирует - Штурманская, снялись со швартовов! Лодка медленно пошла назад. Хода и курсы переменные!
Беребера на связи, отвечает Есть, озвучивает мне время и отсчёт лага, информирует гиропост, начинает прокладку.
Я записываю время и отсчёт лага в Навигационный журнал и быстро оформляю съёмку со швартовов. Писать много, на левой и правой страницах, но дело отработано давно и не вызывает затруднений.
"Зайчик" начинает движение по карте, шевелятся шкалы штурманского пульта. Работа началась, наш экипаж повёл свою лодку в Баренцево море.
Титаренко с мостика даёт нам пеленга на ориентиры и прохождение важных рубежей. С выходом на большие глубины отваливаем приёмные устройства лагов и включаем их в работу по штатной, а не укороченной схеме.
В центральном посту открывают вахту на радиолокационном комплексе МРК-50. Беребера выскакивает периодически к радиометристу, по согласованию с командиром БИП измеряет пеленга и дистанции до ориентиров, проводит расчёты, докладывает и контролирует время лежания на курсе и подходы к поворотным точкам, а также уклонения от рекомендованных курсов. Всю информацию немедленно докладывает на мостик штурману и получает от него новые данные и указания. И при этом нужно довольно часто менять карты по мере перехода в узкости, что требует кратковременного выключения света в штурманской и ввода новых данных в ЦВМ.
Короче, вертится как белка в колесе.
А я сижу за столиком и пишу, пишу, пишу. И сообщаю данные, которые Володя не успел запомнить.
По мере выхода из узкости интенсивность работы постепенно ослабевает и можно, что называется, вытереть пот со лба.

Далее пошла обычная работа по надводному переходу в район погружения. Все заняты своим делом. После выхода из Кольского залива установили готовность №2 надводную, на вахту заступила соответствующая смена. Затем обед, отдых и т.д.
Титаренко и Ларионов спустились с мостика после выхода из Кольского залива, мы начали нести штурманскую вахту посменно.
Хотя из штурманской рубки вовсе не хотелось уходить, потому что там был в курсе дел и обстановки. Нахождение вне штурманской рубки приводило сразу к потере этой обстановки и поэтому чувствуешь себя не очень уютно.

Далее пришли в район погружения, погрузились по отработанной схеме последовательно и приступили к отработке организации подводного плавания.
Целей, т.е судов и кораблей, было много, с Белым морем не сравнить. Поэтому акустики и БИП, а с ними и штурмана, работали довольно интенсивно.
На нас также лежал контроль за границами района и временем лежания на курсе, графиком движения и глубиной погружения.
И конечно, для этого нужно было знать своё место, поэтому счисление вели тщательно с контролем его по ряду параметров.
В отличие от испытаний, нынешнее наше плавание требовало строгого соблюдения режима связи с командным пунктом. Поэтому, а также и для отработки, вспывали часто, отрабатывали вскрытие и освещение надводной и подводной обстановки. Каждое всплытие под перископ проводится по тревоге, тогда это была учебно-боевая тревога, впоследствии её заменили на "учебная тревога". Поэтому режим был напряженный и сон был очень ограниченным и рваным. Очень быстро это почувствовал весь экипаж, но все понимали, что на учёбе всегда трудно.
А мы, штурмана, ещё курсантами в Западной Лице встречались с некоторыми своими старшими выпускниками после выхода на боевую подготовку и видели их состояние. Они смеялись, что проще на боевую службу сходить, чем неделю провести на боевой подготовке.

Сразу с выходом из Губы Оленья ещё в Кольском заливе мы, штурмана, явно ощутили теснейшую связь с РТС. Точнее с БИП, боевым информационным постом, акустиками и радиометристом. Данные обстановки от них буквально сыпались - цели, пеленга, дистанции, классификация.
Беребера тоже определял элементы движения целей и условия расхождения с ними. И оценивал безопасность маневров на карте.
Без РТС мы были слепыми и глухими. Впрочем, как и они без нас, т.к. не видели себя в географической системе координат, относительно рекомендованных курсов, границ районов и навигационных опасностей.
Поэтому отработке взаимодействия штурманов с БИП, акустиками и радиометристом мы уделяли большое внимание, причём в основном на нашем уровне, БЧ-1 и РТС. Командира и старшего помощника привлекали только тогда, когда нужно было решить вопрос, выходящий за наши компетенции.
Титаренко, Беребера и я просто обсуждали те или иные недочёты после очередной ситуации, вырабатывали общие подходы и вносили поправки в организацию взаимодействия.
Особо хочу отметить начальника РТС А.С. Пивоварова, инженеров ЭВГ С.Н. Александрова и Б.Д. Ткача, которые несли вахту БИП за пультом 101 БИУС "Алмаз" и командовали акустиками и радиометристом. Это взаимодействие было в течение всей моей службы на К-460 и тогда, когда я был инженером ЭНГ, и командиром БЧ-1.
Очень многому я у них научился, надеюсь, что и им что-то дал. И сохранил об этом периоде нашей слаженной работы самые тёплые воспоминания.

Плавание наше проходило хотя и напряженно, но довольно спокойно. Никто не орал, с вахты не снимал, не было тесноты и навязчивых опеканий.
Отработка была по всем предписанным элементам курса подготовки и мы неплохо отработались по всему перечню задач и маневров как в подводном, так и в надводном положении.
Да и период времени этому способствовал. Наступала полярная ночь, был осенне-зимний период со всеми присущими ему особенностями, включая штормовую погоду, снежными осадками и плохой видимостью.
По своей части мы отработали и использование всех радиотехнических средств Баренцева моря, и астронавигационных систем, включая перископ ПЗНГ-8М, перископ МТ-70-8, астрокорректор "Волна" и радиосекстан "Снегирь", что очень пригодилось впоследствии.
Отработали также хранение места и использование инерциальных систем в условиях сильных переменных течений. Одним словом, получили очень хороший опыт и укрепили уверенность в себе.

Походный штаб провёл положенные проверки экипажа, приём морской задачи и допустил нас к следующему этапу - отработке применения оружия.

Мы вернулись в Губу Оленья, но кажется не переселялись на плавбазу "Иван Колышкин" и даже не выводили ГЭУ и не выключались.
Приняли экипаж Белова, второй экипаж К-385, а часть своего экипажа оставили на берегу. Вот они наверное разместились на плавбазе "Иван Колышкин", не буду утверждать. Но штурмана в море пошли все.

Вышли в полигоны боевой подготовки повторно и снова прошли необходимый перечень элементов в море. В этот раз мы зачастую уже выступали в роли инструкторов, а заодно и укрепляли свои навыки.
Конечно же командир отрабатывающегося экипажа Ю.П. Белов командовал лодкой в какие-то периоды, согласованные со штабом и В.М. Сергеевым.
И поэтому он постоянно работал со штурманами, как своими, так и с нами. Можно сказать, что тогда я с ним и познакомился.
Или он со мной, это с какой стороны посмотреть. Но главное, что дальше моя служба пошла, как и с другими командирами и командующими, о которых я уже писал, под его началом или в тесном взаимодействии.
Мы знали, что Ю.П. Белов закончил Военно-Морскую Академию.
Вскоре Юрий Павлович Белов был назначен начальником штаба 41 дпл, а потом стал и командиром нашей дивизии. А с 1984 по 1987 годы был начальником штаба 11 флпл СФ.
Белов Юрий Павлович запомнился как спокойный и справедливый командир и начальник. Профессионал подводного дела. Хороший рассказчик и просто человек. Плавание с ним и его экипажем было спокойным, плодотворным и в целом приятным.
Второй экипаж К-385 успешно сдал задачу и дальше отрабатывался уже на других лодках.

На фото Белов Ю.П., Ефимов В.Н., Сергеев В.М. в 1977 году на нашей лодке в море.

С возращением в Губу Оленья мы выключились, вывели ГЭУ и разместились снова на плавбазе "Иван Колышкин". На этот раз с размещением были какие-то проблемы, потому что я был помещён в каюту моего однокашника по училищу инженера ЭНГ К-465 Саши Агейкова.
Он почему-то занимал верхнюю койку, поэтому я занял свободную нижнюю койку. В этот раз каюта была не в трюме, а выше ватерлинии, с иллюминатором. И более обустроенная, чем первая наша с Береберой каюта. Жизнь налаживалась.
А мой будильник на четырёх камнях добавил в нашей с Агейковым каюте, домашнего уюта своим мерным и громким тиканием.

Точно не помню, кажется в декабре 1974 года случилось ещё одно событие - в Гремихе была созвана Первая партийная конференция 11 флотилии подводных лодок. Я о ней узнал от нашего замполита Чупрынина Леонида Владимировича.
Оказалось, что я, как секретарь комсомольской организации и значит и партийный актив, включён в списки делегатов Первой партийной конференции 11 флотилии. Кто туда меня избирал, не помню. А может быть и не избирали, а просто назначили, дело не в этом.
А дело в том, что мне поручалось не только участвовать в конференции в Гремихе, но и остаться там после этого партийного форума и решить какие-то важные экипажные дела со штабом 41 дпл.
Л.В. Чупрынин сказал мне, что ночевать я буду у него дома, он уже получил двухкомнатную квартиру в доме №12 по улице Бессонова, в Островной. А командир лодки В.М. Сергеев проинструктировал, что я должен буду сделать в штабе дивизии. И видимо у старпома В.Н. Ефимова я получил какие-то бумаги и ещё что-то. Может быть и помощник командира В.П. Щеглов что-то дал, не помню.
Доложил о таком поручении Г.А. Титаренко и В.А. Беребере, сдал им дела инженера ЭНГ и вечером в составе группы коммунистов 41 дивизии Губы Оленья убыл в Гремиху. За нами прислали тральщик, на котором мы вполне комфортно разместились и переход начался.
Погода была хорошая, поэтому отдохнули нормально.
Рано утром пришли в Гремиху, нас на автобусе доставили куда-то, кажется в казарму. Мы привели себя в порядок, позавтракали.
Всем делегатам объяснили порядок наших дальнейших действий и питания, и сказали, что вечером обратно группа пойдет на том же тральщике.
А Леонид Владимирович сводил меня в свою квартиру, пояснил, что и как, отдал ключи и мы двинули в ДОФ.

ДОФ - это Дом Офицеров Флота. В Островной он был построен незадолго до нашего прибытия по типовому проекту. Аналогичные были в Западной Лице и Гаджиево, отличались деталями отделки и интерьера.
Гремел оркестр, были вывешены красные полотнища с приветствиями делегатов, было торжественно и празднично, как и на всех подобных конференциях. Регистрация делегатов, выставки и тому подобное.
Прибыли командующий 11 флпл вице-адмирал Кузнецов Юрий Анатольевич, начальник штаба 11 флпл контр-адмирал Коробов Вадим Константинович, наверняка был Член Военного Совета-начальник политического отдела флотилии, командиры и политработники соединений флотилии. Может быть были представители Политуправления Северного флота, не знаю. Но обычно они участвовали в подобных мероприятиях, тем более что эта партконференция была первой и организационной.
Далее конференция пошла по своему плану - доклады, выборы и т.д. В перерыве пообедали. Может быть дали концерт гремиханской самодеятельности, не помню.
Запомнилось только то, что проводил я своих на тральщик и слегка взгрустнул. Ночь, чистый снег, народ гуляет.
Зашел в магазин, купил хлеба и ещё что-то поужинать, да позавтракать. В квартире Чупрынина ещё и света не было. Поэтому перекусил походным порядком на подоконнике, куда падал свет с улицы. Поглядел в окно на народ и впервые понял, что вот это и есть теперь моя новая родина. Так и случилось.
В Островной я прошёл весь основной служебный путь, здесь у нас родилась дочка, здесь мы приобрели друзей на всю жизнь, а также много хороших и не очень воспоминаний.

Утром я сходил в штаб 41 дивизии, который располагался на втором этаже казармы №4. Потом в 1977-1980 годах я буду здесь служить.
Решил дела, узнал расписание теплохода. Он приходил только завтра.
Я от наших экипажных гремиханцев знал, что здесь два поселка - Гремиха и Островная. Почему женского рода, непонятно, но он так назывался. Между ними около трёх километров.
Штаб 41 дивизии размещался в Островной, в казарменном городке. Лодки стояли в так называемой старой зоне, куда и мы подошли в октябре после Северодвинска. Сейчас же я к этой зоне естественно не ходил, дела были в районе казарм.
Съездил в Гремиху, подивился, что между Гремихой и Островной ходит автобус, почему-то номер 18. Автобус не старый, марки ЛАЗ.
Дорога расчищена хорошо, но узкая, извилистая и несколько крутых подъёмов и спусков. Народ разнообразный, много женщин. Все очень тепло одеты, в мехах.
До портопункта, где продавали билеты на теплоход, от автобусной остановки нужно было идти пешком, относительно недалеко.
Портопункт находился в маленьком отдельном домике назывался "Портопункт Йоканьга". После входа попадал в небольшой зал, битком забитый народом, который стоял в очереди в кассу. Касса была представлена единственным окошком с кассиршей.
Потратил некоторое время и мне достался билет на теплоход "Вацлав Воровский" на завтрашний рейс, да ещё в двухместную каюту! Отлично!
Но это были предварительные эмоции, настоящие я испытал на следующий день, когда поднялся на теплоход.

Остаток дня, ночь и весь следующий день прошли довольно быстро, в отдыхе и делах. Утром у пирса №3 обнаружился белый теплоход, он уже был на месте. Отход по расписанию был в 18.00.
Он был очень красив издалека!
Фото из интернета. Хотя и летнее, а описываемые мною события были зимой, но общее представление это фото даёт.

К пяти вечера я был уже на пирсе. Дорога туда проходила от остановки автобуса в Гремихе по улице Комсомольская, ныне улица Устьянцева.
Вот так она выглядела летом.

Зимой, да ещё ночью, вид её был другим, не заметил я и памятник военным строителям, который виден на этом фото. Вперёд, на теплоход!
Прошел в каюту, познакомился с попутчиком, ехал тоже офицер.
Прогулялся по палубам и ахал! Красота невероятная, особенно после спартанских условий, в которых я жил последнее время.

Это трап на нижние палубы перед входом в ресторан.

А это ресторан, его барная стойка.

Ровно в 18.00 после соответствующих судовых команд теплоход отошел от пирса и наше путешествие в этом раю началось.
После отхода открылся ресторан. Народ чинный и нарядный, с женами и детьми, но всё больше служивый.
Официантки нарядные и красивые, доброжелательные. Подают разносолы и спиртное, заказывай - не хочу!
Поужинал я и завалился в мягкую уютную койку. Проснулся уже утром, при входе в Кольский залив.
А затем Морской вокзал Мурманска, томительное ожидание катера на Полярный, переход по заливу, ожидание и втискивание в автобус на Гаджиево, выход на развилке в Губу Оленья, ещё два километра пешком по ночной зимней дороге под северное сияние - и вот я на плавбазе "Иван Колышкин"!
Устал.
После доклада командиру лодки и командиру БЧ-1, отдал ключи Л.В. Чупрынину и завалился спать.

А наши увлекательные приключения продолжались.
Впереди были выходы в море, приём оружия и ещё много чего интересного.

Следующая страница. Часть 6.3. Губа Оленья, октябрь 1974-апрель 1975 годов. Отработка применения оружия. Ракетная стрельба
Воспоминания Д.Б. Штефанова, первого инженера ЭНГ БЧ-1 рпксн К-460

Возврат на первую страницу и оглавление воспоминаний Д.Б. Штефанова.
Воспоминания Д.Б. Штефанова, первого инженера ЭНГ БЧ-1 рпксн К-460

Для возврата на главную страницу сайта нажмите на номер лодки К-460 в заголовке
Для возврата на страницу МЕМУАРЫ нажмите здесь