[an error occurred while processing this directive] К-460
Мемуары

Воспоминания Д.Б. Штефанова, первого инженера ЭНГ рпксн К-460

Часть 4.7. Северодвинск. Заводские ходовые испытания.

Этот этап испытаний хотелось бы описать подробнее, уж очень он был насыщенный и интересный. Но по понятным причинам и спустя столько лет это делать не стоит, поэтому ограничусь только некоторыми эпизодами.

Приведу фрагмент записок нашего командира В.М. Сергеева, посвященный первому выходу в море.
=================================================================
"Наконец все позади. Корабль построен, проведены швартовные испытания, подготовлена сдаточная команда, пора выходить в море.
До назначения на должность командира я отслужил на подводных лодках Северного флота 12 лет. Многому научился, приобрел опыт управления кораблем, но перед выходом на испытания волновался здорово. А вдруг что-то забуду, а вдруг лягу спать и просплю что-то важное?
Такие мысли одолевали меня и я мысленно снова и снова повторял все мероприятия испытаний.
Вскоре всем сомнениям и волнениям пришел конец.
По приготовлению корабля к походу и погружению у меня не было замечаний. Я остался доволен действиями экипажа.
Ввод ядерных реакторов обоих бортов прошел успешно. Командир БЧ 5 капитан 2 ранга-инженер А.П. Панитков со своими офицерами и личным составом осуществлял его самостоятельно без подсказок и очень уверенно, без ошибок.
Штурманская боевая часть (Титаренко, Беребера. Штефанов) запустили комплекс "Тобол", подготовили все таблицы к работе.
БЧ-2 и БЧ-3 подготовили материальную часть. Да и к другим боевым частям и службам претензии не было.
Проходя с командиром БЧ-5 отсеки, я убеждался в том, что личный состав хотя и не имеет достаточного опыта, знает технику и не робеет перед ней.

Настал день выхода в море и на корабль прибыл командир бригады контр-адмирал Березовский В.Л. ...
И вот я на мостике. Корабль готов к отходу. Рядом стоит командир бригады и шутит с оставшимися на берегу строителями. Я спокоен и уверен, рядом со мной командир и он заметит даже малейшую мою ошибку и поправит. Хотя, откровенно говоря, замечания получать не хотелось.
Не обошлось и без курьеза. Отданы кормовые швартовные концы. Получен доклад об отдаче носовых. Корабль начал движение.
Но командир БЧ-3 капитан-лейтенант В.М. Калинский поторопился доложить об отдаче концов, то ли решил, что успеет убрать концы, но так или иначе впередсмотрящий конец закусило и сделать уже было ничего нельзя.
Я увидел как он натягивается, скомандовал, чтобы носовая швартовная команда зашла в ограждение рубки. Люди ушли и в это время, зазвенев как струна, стальной трос лопнул. Слава богу никого не задело.
Несмотря на стресс, я скомандовал в центральный пост: "Записать в вахтенный журнал. Снялись со швартовов для перехода по плану испытаний. Хода и курсы переменные."
На что последовала мгновенная реакция командира бригады: "Правильно записывайте события. Не снялись, а сорвались со швартовов для перехода по плану". Я понял иронию Вадима Леонидовича и подумал, каким же нужно обладать опытом, мужеством и волей, чтобы не устраивать разносов и нравоучений, учить командира быть самостоятельным, уметь преодолевать неудачи."
=================================================================

Далее мы легли на курс выхода из гавани и благополучно и безопасно прошли узкость. Вздохнули с облегчением, когда вышли на внешний рейд и приступили к первому элементу ходовых испытаний.

Старший на борту командир 339 бригады подводных лодок контр-адмирал Герой Советского Союза Березовский Вадим Леонидович, фото из интернета. Вот таким он выглядел всё время ходовых испытаний, спокойным и уверенным.
Березовский В.Л.

Если Титаренко и Беребера имели уже хороший опыт самостоятельного кораблевождения, то у меня он ограничился только плаванием на ОС-19.
Кроме того, на ОС-19 штурманскую вахту нёс один и только в открытом море. На лодке же нас было трое штурманов и два штурманских поста - на мостике и в штурманской рубке. Поэтому нужно было научиться работать расчетом.
По готовности №1 старший штурман находился на мостике, а младшие штурмана вели прокладку на карте и навигационный журнал. Прокладку вёл Беребера, а я вёл синхронно навигационный журнал.
По готовности №2 каждый штурман нёс штурманскую вахту самостоятельно в соответствующую смену.
Теоретически эту организацию мы отработали на тренировках и учениях, а практически выполняли впервые. Отмечу, что работали нормально, с некоторым азартом. При этом успевали управлять навигационным комплексом и техническими средствами, не входящими в комплекс.
С нами в штурманской контрагенты не находились, не мешали. Они были в гиропосту и в каютах, мы к ним обращались по мере необходимости.
Но сам факт нахождения их на борту вносил уверенность в действия и очень быстро я начал воспринимать их как составную часть навигационного комплекса.

Лодка проекта 667Б, фото из интернета. Вот также и мы тогда выглядели на ходовых испытаниях.
Было лето, погода была хорошая и ничто не мешало испытывать нашу лодку.
Лодка проекта 667Б

Настало время произвести первое погружение лодки.
Его организацию мы уже отработали казалось бы до автоматизма. Предполагалось выполнять его последовательно, поэтапно, с задержками после каждого этапа и осмотром отсеков и технических средств.
Штурмана тоже принимали в этом процессе участие не только кораблевождением и контролем глубины под килем, но и в работе системы погружения и всплытия. В штурманской рубке на подволоке были установлены приводы клапана вентиляции и аварийной захлопки ЦГБ левого борта.
Управлением режимами этих приводов занимался по расписанию штурман. Поэтому по команде мы сняли с этих машинок замки, самые обычные замки с дужкой, какие продают в магазинах. Причём каждый замок обязательно запирался на ключ, который хранился в особом месте.
Затем машинки клапана вентиляции и аварийной захлопки по команде сняли со стопоров и перевели на дистанционное управление, тем самым обеспечив их открытие с пульта центрального поста.
Центральный пост, получив доклады со всех постов и отсеков о готовности к погружению и контролируя сигналы готовности системы погружения и всплытия на пульте, доложил в боевую рубку, где находились Березовский, Сергеев и штурманский электрик.
Перед погружением был произведён осмотр мостика и надстройки, людей не было, все внизу.
После этого командир задраил верхний рубочный люк и впервые в истории лодки была дана команда - перейти на таблицы подводного хода!
Это означало, что мы юридически под водой, хотя фактически ещё над водой.
Я прочертил в Навигационном журнале две горизонтальные черты, между которыми написал: Подводное положение. Беребера отметил время и отсчёт лага, которые я записал в журнал и далее в соответствии с правилами ведения сделал историческую запись о первом погружении лодки.
После докладов об осмотре и готовности к погружению подана долгожданная команда: "Заполнить среднюю!".
Раздались знакомые звуки заполнения ЦГБ и мы с Володей уставились на глубиномер и самописец эхолота. Начали доклады о глубине погружения и глубине под килем.
Погрузились, осмотрелись. Снова команда: "Заполнить концевые!".
Снова шум, продолжаем контроль. И вот перископная глубина!
Первое погружение было недолгим и успешным. Мы испытали лодку, а она нас не подвела!

Уже на пенсии услышал байку, что при первом погружении мы забыли рабочего на мостике. И якобы он начал стучать и это спасло его, подготовку к погружению остановили и впустили его внутрь лодки.
Было ли это или нет и если было то на первом погружении или на одном из последующих не берусь судить. Скажу только, что в штурманской рубке об этом мы ничего не слышали. Ни флагманский штурман, ни штурмана лодки. Не помню такого. Не помнят также и опрошенные мною сослуживцы, находившиеся тогда в центральном посту.

Как и предполагалось, значительное время у нас занимало кораблевождение. Когда наступало время ходовых испытаний того или иного устройства или системы, мы с Береберой отвлекались на технические вопросы.
Очень помогали наши мичмана, они показали себя молодцом! Как пригодились позднее эти навыки и опыт, полученные на испытаниях!
По мере испытаний и приёмки заведования того или иного контрагента или специалиста СМП, он сходил на буксир и отправлялся в Северодвинск.
Буксир непрерывно курсировал между районами испытаний и Северодвинском, доставлял на лодку новую партию инженеров и рабочих и увозил выполнивших свою часть испытаний.
Бывали периоды отдыха, тогда мы отсыпались, изучали район плавания. Белое море для нас было неизвестным доселе и мы с интересом знакомились и запоминали его географию, условия плавания и инфраструктуру.

Наступил период, когда флагманский штурман К.И. Мудрушин убедился, что мы уже подготовлены достаточно хорошо и ему с нами стало скучно. Хотелось домой, да и другие экипажи ждали своей очереди.
Как уж он убедил командира бригады мы не знаем, но получил он таки разрешение сойти с лодки на буксир и убыть в Северодвинск. По лодке объявляют, что буксир отходит через такое-то время, просьба поторопиться. Промышленность не заставляла себя ждать и у рубочного трапа образовалась даже очередь.
Беребера Володя со смехом приходит в штурманскую рубку и говорит мне, что видел сейчас в коридоре третьего отсека портфель, а за ним Мудрушин несётся. И напевает, а я в Россию, домой хочу, я так давно не видел маму.

После этого и до конца испытаний, а также на Государственных испытаниях и на переходе в Гремиху мы плавали самостоятельно без флагманских штурманов. Флагманский штурман с нами стал плавать уже на отработке задач, им был помощник флагманского штурмана 11 флотилии подводных лодок капитан 2 ранга Ларионов Эрнст Викторович.

Несколько иллюстраций нашей работы в море. Использовал фото как испытаний, так и более поздние, которые были присланы мне или помещены на сайте К-460 и на других сайтах сослуживцами, за что им большое спасибо!

Наш командир В.М. Сергеев у пеленгаторного репитера И-19Т на мостике. Это инструмент штурмана, но использовался также и командиром и вахтенным офицером. Опускался в герметичную трубу, гермоемкость, которая равнопрочна прочному корпусу.
Готовил её к погружению штурманский электрик. Фото прислал Данилов В.В.
Сергеев В.М.

Вахтенный офицер командир БЧ-3 Валерий Калинский. Фото примерно 1978 года, но таким же он был и тогда, в Белом море.
За спиной у Калинского радиолокационный комплекс МРК-50, закрыт таблицей. А правее виден вход в штурманскую рубку и сводчатый подволок левого борта. Это вид в корму.
Калинский В.М.

Фрагмент вида штурманской рубки. На вахте Володя Беребера за штурманским пультом, фото 1978 года.
На прокладочном столе штурманского пульта карта, прямо виден пульт связи "Каштан" с постами и каютой командира.
Чуть выше и правее динамик громкоговорящей системы "Каштан" с центральным постом.
Левее его хорошо виден массивный пультик системы МТ-70-8 с единственным выключателем.
И левее его угадывается раструб переговорной трубы с гиропостом.
Беребера В.А.

А за спиной штурмана напротив пульта с прокладочным столом был стол для карт и пособий, на котором размещалась также радионавигационная аппаратура.
Вот фото с подводной лодки К-279, за столом командир второго экипажа капитан 1 ранга В.В. Холод. Но на нашей лодке все было также.
На столе видны на первом плане приемоиндикатор КПИ-4М для определения места по импульсным радионавигационным системам "Лоран-А" и "Лоран-С".
А левее черного цвета приёмоиндикатор КПФ-2 для определения места по высокоточной фазовой радионавигационной системе РСВТ-1С.
Вот эту систему мы часто использовали как в Белом, так и в последующем в Баренцевом море, очень она нам нравилась!
Холод В.В.

Следующее фото сделано в гиропосту нашей лодки примерно в 1976 году у гирокомпасов "Маяк-2" и стойки ЗИПа. Справа мичман М.Н. Средин, левее его матрос С. Черняев, левее мичман Б.И. Биктурганов, мичман В. Кудринецкий, матрос В.И. Свистула и штурманский электрик, которого не помню.
На испытаниях в гиропосту было тесно, там размещались и контрагенты, ЗИПа не было. Не было ещё и занавесок и вымпелов.
К-460. Гиропост. 1976 год

А это рабочее место, точнее боевой пост БП-06, рулевого на мостике.
На фото Л.Жилун, уже мичман Фото конца 70-х годов.
Но Жилун и на испытаниях управлял рулями уверенно. Как и остальные рулевые впрочем.
Слева у рулевого герметичный репитер курса, а справа герметичный указатель пера руля, оба с подсветкой. Манипулятор системы "Шпат" тоже герметичный, равнопрочны прочному корпусу.
Рулевой сидит на откидывающемся металлическом сиденье с деревянным влагоустойчивым покрытием.
Жилун на мостике, БП-06

В ходе испытаний проверялось и фотографирование через перископы. Вот один из таких снимков мыса Турий достался и мне.
ПЗНГ-8М, мыс Турий, БП-06

Приведу ещё один фрагмент воспоминаний нашего командира о ходовых испытаниях. Он касается командира трюмной группы третьего дивизиона БЧ-5 лейтенанта Яшенькина Леонида Николаевича:
=================================================================
"После 10 часов работы я уже не стоял, а висел на перископе. Прервали замеры только тогда, когда пошел сильный ливень, шум которого искажал шумовое поле подводной лодки. Было принято решение перейти в точку якорной стоянки для ночного отдыха.
В ожидании отдыха в приподнятом настроении я встал на якорь, проинструктировал старшего помощника и спустился в каюту. Сняв сапоги, я упал на диван и крепко заснул.
Была ночь, когда в каюту вошел доктор М.Т. Вильховецкий, разбудил меня и доложил, что у лейтенанта Яшенькина острый живот, необходима операция по удалению аппендицита. Я начал перебирать варианты.
Дать радио командиру Беломорской базы. Во-первых, не всякий оперативный доложит среди ночи командиру Белвмб мое донесение.
Во-вторых, нужно знать обстановку в Северодвинске в пресной водой. В этом месте были частые случаи заболевания брюшным тифом из-за плохой воды.
Поэтому не исключен отзыв корабля с испытаний в базу – а это нежелательно. Делать операцию на корабле – тоже определенные ограничения.
Я поднялся на мостик, закурил и увидел моторную лодку неподалеку от нас. Я приказал вахтенному офицеру Калинскому подозвать ее к борту. Шлюпка подошла. От находящихся в ней людей я узнал, что рядом на берегу в п. Умба есть больница. Поговорив с нашим врачом, я решил отправить лейтенанта Яшенькина в больницу пос. Умба.
Лейтенанта Яшенькина Л.Н. моряки бережно перенесли в шлюпку. Вильховецкому я сказал: "Михаил Трофимович, ознакомьтесь с обстановкой в больнице и определитесь. Наверное операцию лучше сделать вам самому". С этим шлюпка и отвалила от лодки.
Выспаться не удалось, снялись с якоря и продолжили испытания. А в голове одна мысль – как там Яшенькин?
Под вечер, выполнив план испытаний и переходя в другой район, я самым полным ходом повел корабль к пос. Умба.
Нас встретил на шлюпке врач Вильховецкий. Мы приняли его на борт, где он и доложил, что Леонид Николаевич прооперирован, чувствует себя нормально, а гражданское население окружило его своим вниманием и заботой. С легкой душой я продолжил испытания.
Швартуясь к дебаркадеру в акватории завода после испытаний я увидел, что л-т Яшенькин встречает нас. Это было радостно.
Докладывая командованию о результатах испытаний я доложил и о случае с Яшенькиным. Мое решение было одобрено.
Я часто вспоминаю этот случай. Наверное его вспоминает и капитан 1 ранга Яшенькин Леонид Николаевич.
Сейчас он заместитель начальника 1 ЦНИИ Министерства обороны, доктор наук.
Недавно, читая книгу о подъеме "Курска", я обнаружил в ней целую главу, написанную Леонидом Николаевичем."
=================================================================

А я продолжу свои воспоминания.
Ходовые испытания подходили к концу. На лодке оставалось все меньше заводских специалистов, до конца был только главный строитель лодки Цоппа, несколько ведущих инженеров и ведущие контрагенты, в том числе и по навигационному комплексу.
Так получилось, что завершающие мероприятия испытаний, а потом переход в Северодвинск привели к тому, что я не спал трое суток.
В том числе и потому, что вахту на переходе доверили мне, а Титаренко с Береберой отдыхали перед входом в Северодвинск.
Но на завод нас сразу не пустили, а поставили на якорь на рейде, где мы простояли чуть более суток. И вот на эти сутки меня отпустили спать.
Много слышал, что человек может проспать долго, но вот тогда впервые испытал это на себе. Заполз на матрац в гиропосту и отключился.
И проспал ровно сутки беспробудно. Не вставал ни поесть, ни справить естественные надобности. Ничего не слышал и не чувствовал, хотя вокруг мои подчинённые несли службу, делали приборку, голосил "Каштан", система громкой связи.
Через сутки выполз на свет божий и включился в лодочную жизнь. Нам дали добро на вход в базу и через пару часов мы отшвартовались к дебаркадеру.
Основная часть ходовых испытаний успешно закончилась.

Нас ждало ещё одно приятное событие - нас переселили с плавбазы "Иртыш" в казарму и перевели на питание на береговой бригадный камбуз. Жить стало легче, жить стало веселее.
Мне не повезло, простыл и был оставлен дома лечиться. А лодка наша совершила ещё один небольшой выход суток на трое или на пять кое-что испытать.
Штурмана справились без меня, а с комплексом помогала, как уже стало обычным, промышленность.

После этого был ещё один небольшой выход, в котором я уже участвовал. Программу заводских ходовых испытаний выполнили полностью, замечания завод и контрагенты устранили и мы вернулись к своему дебаркадеру.

После завершения заводских ходовых испытаний лодка почти полностью перешла в наше подчинение и мы стали готовиться к Государственным испытаниям, которые были назначены на август 1974 года.

[an error occurred while processing this directive]