Воспоминания Д.Б. Штефанова, первого инженера ЭНГ рпксн К-460

Часть 5. К-460. Переход в Гремиху и затем в Губу Оленья

Для руководства переходом из Северодвинска в Гремиху на нашу лодку прибыл небольшой штаб во главе с начальником штаба 41 дивизии капитаном 1 ранга Устьянцевым Александром Михайловичем. Флагманского штурмана в составе штаба не было, что накладывало на нас, штурманов, особую ответственность, т.к. мы должны были обеспечить переход самостоятельно в новом для нас районе.
Кроме Устьянцева и нашего командира Сергеева никто из командования и штурманов опыта плавания по Горлу Белого моря не имел.
Этот район я запомнил ещё в училище. На пятом курсе нам прочёл лекцию о безопасности плавания и кораблевождении в особых условиях начальник кафедры кораблевождения капитан 1 ранга Ю.М. Иванов. Он прибыл в училище недавно с должности флагманского штурмана Балтийского флота и поэтому его лекция была насыщена самыми свежими примерами и интересными фактами.
Использовал он в качестве примеров и случаи из своей практики, в том числе плавания в Белом море и переходах по Горлу Белого моря.
При этом фрагменты карт и маршруты он рисовал на доске по ходу лекции, что особенно нас впечатлило. Его Горло Белого моря, нарисованное мелом, разбор его штурманских ошибок и путь его корабля запомнился навсегда.
Вот и сейчас при подготовке к переходу мы прокладывали путь нашей лодки и я видел при этом в уме лекцию капитана 1 ранга Иванова.
Путь был новым для нас, но мы были уверены, что с задачей справимся.

Устьянцева А.М. я знал по походу в Норвежское море на четвёртом курсе училища, на практике в Западной Лице в 1971 году. Мы практиковались на подводной лодке К-1 проекта 675МКВ 7 дивизии.
Лодка готовилась к выходу на учения в Норвежское море и командование разрешило взять на борт двух курсантов. Командир нашей роты капитан 3 ранга Шаршов Юрий Фёдорович определил на выход меня и Сергея Муренца.
Командиром лодки был молодой капитан 2 ранга В.С. Калашников, а старшим на борту заместитель командира 7 дивизии капитан 1 ранга А.М. Устьянцев.
Естественно, что весь поход Устьянцев общался с нами, курсантами, спрашивал об учебе и желании последующей службы и вообще мы познакомились довольно близко. После похода наши пути разошлись и естественно, что Устьянцев обо мне забыл.
И вот спустя почти три года он заходит в штурманскую рубку К-460, где мы, все трое штурманов находились в готовности в выходу в море.
Устьянцев поздоровался с Титаренко, с Береберой, со мной и говорит - а ваше лицо мне знакомо.
Я доложил о нашем походе на К-1 и он сразу вспомнил. Пустился немного в воспоминания, рассказал о Калашникове и в целом как-то расположился к нам.
Потом мы много плавали вместе, под командованием контр-адмирала, а затем вице-адмирала А.М. Устьянцева я прошёл путь от инженера ЭНГ до флагманского штурмана 11 флотилии подводных лодок, которой он командовал длительное время.
Да и после выхода на пенсию довелось встречаться с этим замечательным командиром и командующим, колоритным и остроумным человеком, которого окружающие между собой называли Дядя Саша.

А тогда в штурманской рубке К-460 мы этого всего ещё не знали, но испытали расположение к старшему на борту и с головой погрузились в работу.

Команда на отдачу швартовов, отход от дебаркадера.
Прощальные гудки, разворот на курс для выхода из Северодвинска. Мы оставляли наших друзей на их лодках на заводе, в том числе и К-465, шестой корпус, и уходили в Гремиху первыми в этом году. Остальные придут вслед за нами позднее, но об этом в других главах рассказа.

Знакомая уже работа штурманского расчета на мостике и в рубке, когда отвлекаться некогда, управление комплексом и техническими средствами, отдача команд и приём докладов от подчинённых и вот мы на внешнем рейде!
Прощай Северодвинск, прощай ставший родным завод, спасибо инженерам и рабочим, построившим нашу лодку!

На рейде нас ожидал корабль охранения, который будет сопровождать до Гремихи. Это был один из скр проекта 50 2-й бригады овра Йоканьгской вмб, "Барс" или "Кугуар". Так мы увидели первого греимханца, с которыми впоследствии довелось неоднократно работать в море.
2 бригада овра вошла в состав нашей 11 флотилии подводных лодок и обеспечивала охрану района и нас.
Скр занял место впереди по курсу и начал движение. А за ним пошли и мы. В таком строю мы будем идти более суток и вскоре вид кормы скра у нас по носу стал привычным.
Мы поочерёдно выскакивали на мостик, смотрели на все более удаляющиеся знаки входного створа, на скрывающийся низкий берег, думали о своих семьях, оставленных в городе и о своей будущей службе в Гремихе.

Гремиха! Какая она? Как примет? Где мы будем жить? Где стоять и как нести службу?
У нас в экипаже были офицеры, которые до К-460 служили на 17 дивизии в Гремихе. Они рассказывали о ней, о службе, о ветрах и доступности.
Мы знали, что доехать туда можно только теплоходом, который ходит раз в четыре дня. Знали, что в Гремихе были Хрущёв и Брежнев, знали, что там есть ДОФ и своя телестудия.
Мы основательно подготовили карты и себя, Йоканьгский рейд могли уже нарисовать на память. Но все же было немного тревожно, скорее всего от неизвестности.

Переход ничем необычным не отметился. Устьянцев управлял отрядом как-то не заметно, с ним было приятно плавать.
Командир нашей лодки Сергеев установил время отдыха своё и Титаренко, так как командиру и штурману отдыхать одновременно не разрешается. Отсюда определились вахты, Титаренко, Береберы и моей.
Мне выпала ночная вахта вместе с командиром Сергеевым Владимиром Михайловичем. И как раз на переход в самой узкой части, в Горле Белого моря.
Командир непрерывно находился на мостике, управлял лодкой. Я носился из штурманской рубки на мостик и снова вниз, измерял пеленга, определял место, корректировал курс, докладывал о повороте на новый курс и контролировал покладку на него. Было весело и азартно, вспомнились курсантские годы во время практик.
Темное время суток, горят наши ходовые огни, впереди белый гакабортный огонь скра, шум воды и ровный мощный ход нашего атомохода.
Командир меня подбадривал, иногда и подгонял, требовал доклады. Его воспитание было всегда доброжелательным и тактичным, несмотря на разницу в возрасте.
Так прошли мы Горло Белого моря, узкие места закончились, идти стало безопаснее. Но расслабляться было нельзя, нужно следить и соблюдать график движения и следовать рекомендованными курсами. Поэтому точность плавания должна быть высокая.
Попадались встречные суда, БИП работал по расхождению с ними. Механики обеспечивали ход и энергией. Связисты поддерживали связь.
В общем была уже обычная работа на нашей подводной лодке. И уже ушло чувство необычности от того, что на лодке нет промышленности и ведём её сами. Мы становились боевой единицей флота!

Под утро я сдал вахту и ушёл спать. А проснулся уже на подходе к Гремихе.
Титаренко был на мостике, а в штурманской рубке вёл прокладку Володя Беребера. Меня подмывало вылезти наверх и посмотреть, что же там наверху.
Получив добро, поднимаюсь на мостик к Титаренко. Пасмурно, холод, свежий ветерок.
По левому борту полуостров Святой Нос, угрюмый, покрытый мхом. Выделяется желтый маяк Святоносский. Светит мощно, белым проблесковым светом.
Отныне это наш родной свет и мы всегда с волнением будем ловить его на подходах к Гремихе и смотреть на него с грустью при уходе на боевую службу.

Вот примерно таким я увидел впервые полуостров Святой Нос и маяк Святоносский. Только это современное фото из интернета сделано с вертолёта, а тогда был вид с воды.
В описании "Огни и знаки Баренцева моря" 1960 года указана такая характеристика маяка Святоносского:
Маяк Святоносский, БлПр(2)30с25М; пр. 1.2, темн. 5.8, пр. 1.2, темн. 21.8, что означает огонь белый, проблесковый, два проблеска: первый проблеск длительностью 1.2 секунды, затем темнота 5.8 секунд, за ним проблеск 1.2 секунды и снова темнота 21. Период 30 секунд. Дальность видимость огня 25 миль.
При маяке имеется сирена и радиомаяк.

Устьянцев и Сергеев смотрят вперёд, им не до разглядывания окрестностей. Пора и мне за работу.
Спускаюсь в штурманскую рубку, включаюсь в расчеты и документирование. Не забываю поглядывать и на карту на прокладочном столе, где Володя Беребера щёлкает параллельной линейкой, измеряет расстояния измерителем определяет место и корректирует курс лодки.
Связь его с мостиком практически непрерывна, пеленга, дистанции, моменты времени и прочие штурманские атрибуты. Слышим как Титаренко постоянно докладывает командиру о новом курсе и скорости. Не забываем управлять навигационным комплексом и техническими устройствами.
Получено добро на вход в базу, швартоваться к пирсу 7. Тогда не было ещё новой зоны в Гремихе и все лодки 17 и 41 дивизий швартовались у трёх пирсов старой зоны.
Вошли на внутренний Йоканьгский рейд, прошли боновые ворота. Слышим, как Титаренко про себя отмечает - магазин, дома. Мы с Володей смеёмся, если есть дома и магазин, то жить можно.

Начинаем маневрирование для подхода к пирсу. Помогают буксиры. Удивительно, что в такой дыре по моему представлению есть ещё и буксиры.
Очень скоро я узнал, что в Гремихе много чего есть. Как впоследствии шутил Витя Пахомов, инженер К-472, в Гремихе есть все, даже атомные бомбы! И ухахатывался, наслаждаясь произведённым впечатлением!
Наконец ошвартовались. Нас встречает контр-адмирал В.К. Коробов, тогда ещё командир нашей 41 дивизии. Немногочисленный штаб, флагманского штурмана и его помощника ещё не было, должности вакантные.
Как мы узнали, первый флагманский штурман 41 дивизии капитан 2 ранга Смирнов Сергей Александрович уже назначен флагманским штурманом 11 флотилии.
А его помощником был капитан 2 ранга Ларионов Эрнст Викторович. С ним мы познакомились немного позднее и он стал нашим штурманским папой, отрабатывая все курсовые задачи и плавая с нами на всех задачах в море вплоть до ввода нас в первую линию.
Свободные от вахты построились на пирсе, Сергеев доложил Коробову о прибытии лодки в базу. Коробов поздравил нас с этим знаменательным событием, кратко сообщил о проводимых мероприятиях, выполнении стрельбы на полную дальность, выполнении впервые в мире ракетной стрельбы от пирса.
Сказал о строительстве новой зоны для нас и о временном нашем базировании в Губе Оленья.
Мы простояли в Гремихе трое суток, загрузили торпеды, кому нужно было встали на довольствие и выполнили ещё кое-какие дела.
Посчастливилось также сходить в посёлок, в Островную. Поглядеть магазины, ДОФ и в общем познакомиться с нашим будущим местом службы.
Было грязновато, но в целом терпимо. Мы ожидали, что будет хуже.
Кроме того, подогнали нам автокран и из ракетных шахт выгрузили все вещи и материалы. Куда их отвезли для хранения, не знаю, но по воспоминаниям сослуживцев и их жен собирали потом свои вещи по Островной чуть ли не в течение года уже после нашего постоянного перебазирования в Гремиху.

Удовлетворив любопытство и закончив дела, начали переход в Губу Оленья.
Нам дали подводный переход и мы впервые погрузились в Баренцевом море. Титаренко хорошо его знал и прояснял и показывал нам особенности плавания, рельеф дна, систему навигационного обеспечения.
Мы впервые испытали свой навигационный комплекс в условиях сильных переменных течений и вообще все было впервые.
Всплыли на подходах к Кольскому заливу, получили добро и пошли в Губу Оленья. Вход и швартовка к пирсу не представляла трудностей, поэтому все прошло штатно.
Здесь нас встретил командир 16 дивизии и начальник гарнизона контр-адмирал А.П. Матвеев. Он тоже поздравил нас с прибытием и пожелал успешного ввода в первую линию.
Кроме нашей лодки в Губе Оленья была плавбаза "Иван Колышкин", которая пришла сюда пару дней назад. Вот на ней мы и разместились.

А дальше пошла рутинная работа по отработке курсовых задач, вводу в первую линию и отработке вторых экипажей.
Об этом в следующих главах рассказа.

Следующая страница. Часть 6.1. Губа Оленья, октябрь 1974-апрель 1975 годов. Отработка организации службы и подготовка к плаванию
Воспоминания Д.Б. Штефанова, первого инженера ЭНГ БЧ-1 рпксн К-460

Возврат на первую страницу и оглавление воспоминаний Д.Б. Штефанова.
Воспоминания Д.Б. Штефанова, первого инженера ЭНГ БЧ-1 рпксн К-460

Для возврата на главную страницу сайта нажмите на номер лодки К-460 в заголовке
Для возврата на страницу МЕМУАРЫ нажмите здесь