Записки В.М. Сергеева, первого командира рпксн К-460
Помещаю записки В.М. Сергеева, которые он сделал в надежде издать книгу о К-460. Книгу написать не удалось, но записки увидят свет в предлагаемом виде. С уважением, Д.Б. Штефанов
В.М. Сергеев Наброски командира рпксн К-460 к неопубликованной книге. (Отпечатал Д.Б. Штефанов по собственноручным записям В.М. Сергеева, переданным в 2005 г. для подготовки книги. Стиль и орфография автора сохранены, произведены незначительные редакционные правки. Оригинал записок передан семье Сергеевых)
Предисловие
Здравия желаю, уважаемые коллеги и просто читатели этой книги!
Много, много уже за последнее время написано книг о подводном флоте и самими подводниками, и людьми, далекими от флота. Отсняты фильмы. Старые ленты, конечно, заслуживают всякого уважения, любви и подражания. Взялся и я рассказать о жизни, службе и служении Родине моего экипажа ПЛ К-460.
Я, Сергеев Владимир Михайлович, командовал ПЛ с IX-1972 по IV-1985 года.
Мой корабль был заложен на Северном Машиностроительном в г. Северодвинске Предприятии. Ответственный сдатчик Цопа В.А. Сдаточный механик Павлюк Г.А. Главный технолог мой друг и товарищ Скалобан В.В. Не могу не вспомнить теперь покойную супругу его Кирьянову Маргариту Николаевну, конструктора этого же завода по торпедному оружию – коллегу по первоначальной моей специальности.
Командир бригады подводных лодок Березовский В.А. Мой командир, мой наставник, мой учитель с лейтенантских лет. О нем я еще вспомню.
Книга эта – коллективный труд всего экипажа, офицеров, мичманов и … наших жен. Да! Многие книги вызывают интерес у читателей. Описание катастроф, аварий, человеческих конфликтов, трагедий, где все это героически преодолевается. Однако корабли строятся не для аварий. Задачи ставятся правительством перед флотом и выполняются кораблями, не допускающими происшествий, что является заслугой и достижением их экипажей. А это ежедневный, кропотливый без расслабления, героический в высоком смысле, труд. Моему кораблю удалось всю службу, от постройки до утилизации, а это без малого 26 лет, отслужить без аварий, жертв и крупных происшествий, что является заслугой каждого члена экипажа, служившего на корабле под моим командованием. Эти люди достойны, чтобы о них знали, помнили. И на их примере воспитывалось молодое поколение подводников. Я верю в возрождение флота!
Краткая моя биография
Родился в подмосковном городе Павловский Посад 13 октября 1938 г. Крестили в Соборе Христа Воскресения, учился в школе № 18,
школа при Академии наук. Благополучно окончил в 16 лет и поехал поступать в Петербург (Ленинград)
в Высшее Военно-морское училище подводного плавания. Сдал экзамены хорошо, но по молодости лет не зачислили.
Сказали, что нужно подумать еще годок, а там будет видно.
Работал год немного в школе, немного в колхозе с садовникоми конюхом. И через год снова поехал поступать в Питер.
Поступил. Счастья и радости было много, но в лагере "молодого бойца" я сильно простыл. В тяжелом состоянии привезли меня в санчасть.
Выжил и не забыть мне доктора Овчаренко, который ухаживал за мной. Помню помидоры принес он мне, много помидор,
я их все съел и - начал поправляться.
Помню своих наставников и преподавателей.
Начальник училища Египко – Герой Союза, известный подводник, воевавший в Испании и вывезший из Испании главу Компартии Долорес Ибаррури.
1. Встреча с командиром бригады.
О ней стоит рассказать более подробно потому, что она сыграла большую положительную роль в качестве строительства
и испытания корабля.
С Вадимом Леонидовичем мы не виделись более 5 лет, расставшись осенью 1969 года. Я служил командиром минно-торпедной боевой части на головном корабле,
которым командовал капитан 1 ранга Березовский В.Л. Под его командованием я прошел в должности командира БЧ-3 все этапы формирования экипажа:
подготовка в учебном центре, подготовка на заводе, швартовые, ходовые и государственные испытания, курс боевой подготовки и боевая служба.
И везде командир был для нас непререкаемым авторитетом.
Мы видели, как он осваивает новую технику и научились улавливать самую сущность вопроса, видели его мгновенную реакцию в критических ситуациях
и тренировали себя, мы видели его взаимоотношения с начальниками, подчиненными, конструкторами и работниками промышленности и строили свои отношения по образу и подобию. Он научил нас не бояться кризисных и конфликтных ситуаций. Это был командир, специально созданный быть командиром для подражания, нашим всеобщим кумиром. Вместе с ним было прожито много тяжелых, но и радостных минут, хотя были и горькие.
И вот новая встреча в других весовых категориях в других должностях.
Вадим Леонидович командир бригады, контр-адмирал, Герой Советского Союза. Я – капитан 2 ранга, командир РПКСН. Звезды не испортили моего командира.
Та же подвижность, стремительность, та же интеллигентная простота и доступность, то же стремление помочь и сделать хорошее близким людям.
Чувствую, что и ему приятно было, что я стал командиром такого корабля.
После моего доклада о прибытии экипажа Вадим Леонидович очень приветливо поздоровался со мной, затем со всем экипажем.
Личный состав не каждый день общается с Героями Советского Союза, да и выступление Вадима Леонидовича было очень интересным.
Он говорил очень доброжелательно, просто и доступно. Рассказал экипажу о наших задачах в Северодвинске, об условиях, в которых мы будем
их выполнять. По его заинтересованности я понял, что он доведет наш заказ до отправки на флот под своим личным контролем.
Экипаж слушал командира бригады очень внимательно и с огромным интересом. Когда выступление окончилось, отвечено на множество вопросов,
встреча подошла к концу.
Я мысленно прикидывал дальнейший план, как подошел Вадим Леонидович и сказал: "Володя, иди садись в мою машину, через 5 минут поедем".
Я понял, что мы едем на завод, когда машина выехала со двора бригады. Я был удивлен, что при всей своей занятости этот человек нашел время,
чтобы познакомить и представить меня директору завода, главному инженеру, главному строителю, другим руководителям СМП и даже начальнику охраны завода, т.е. всем тем людям, с которыми мне придется решать все вопросы строительства и испытания корабля. Я еще раньше знал, каким огромным авторитетом пользовался мой командир у заводчан, а сейчас еще раз убедился в их трепетном и самом доброжелательном отношении к нему руководства завода. Его знали и очень любили простые рабочие.
Учитывая, что со многими ИТР и рабочими я был знаком еще по строительству головного корабля, а с некоторыми, например,
главным технологом Скалабиным В.В. мы были друзьями, я понял, что после такого представления мне будет гораздо легче решать на заводе все вопросы.
Дальнейшая жизнь показала правильность моего впечатления от этого посещения завода.
Особо хочу остановиться на знакомстве с главным строителем корабля Цоппой Виктором Андреевичем (к сожалению также покойным).
После их с Березовским трехминутного обмена привествиямии любезностями, я был приглашен к разговору как равный и давно знакомый товарищ.
В.А. Цоппа оказался не только опытным и работоспособным строителем, но и очень принципиальным и безкомпромиссным организатором всех строительных
дел. Мне легко было решать с ним все вопросы. И единственным разногласием у нас с ним было то, что по вечерам после рабочего дня ему приходилось
выпивать спиртика. Мне этого не позволяла служба, да и не любил я.
По происшествию лет я с сожалением думаю, сколько командиров строящихся кораблей были лишены подобного внимания и помощи.
Где же передача опыта? Где же помощь друг другу?
2. Освоение экипажем техники проходило в основном в вечернее и ночное время чтобы не мешать работам, проводимым в дневное время.
Как и положено все заканчивалось приемом зачетов, экзаменов и допуском к самостоятельному управлению БП, службой, боевой частью
в соответствии с занимаемой должностью.
Наконец все позади. Корабль построен, произведены швартовные испытания, подготовлена сдаточная команда, пора выходить в море.
До назначения на должность командира я отслужил на подводных лодках Северного флота 12 лет. Многому научился, приобрел опыт управления кораблем,
но п6еред выходом на испытания волновался здорово. А вдруг что-то забуду, а вдруг лягу спать и просплю что-то важное?
Такие мысли одолевали меня и я мысленно снова и снова повторял все мероприятия испытаний.
Вскоре всем сомнениям и волнениям пришел конец. По приготовлению корабля к походу и погружению у меня не было замечаний.
Я остался доволен действиями экипажа.
Ввод ядерных реакторов обоих бортов прошел успешно. Командир БЧ 5 капитан 2 ранга-инженер Панитков А.П. со своими офицерами и личным составом
осуществлял его самостоятельно без подсказок и очень уверенно, без ошибок.
Штурманская боевая часть (Титаренко, Беребера. Штефанов) запустили комплекс "Тобол", подготовили все таблицы к работе.
БЧ-2 и БЧ-3 подготовили материальную часть. Да и к другим боевым частям и службам претензии не было.
Проходя с командиром БЧ-5 отсеки, я убеждался в том, что личный состав хотя и не имеет достаточного опыта, знает технику и не робеет перед ней.
Настал день выхода в море и на корабль прибыл командир бригады контр-адмирал Березовский В.Л. Перед выходом в море был торжественный
подъем государственного и военно-морского флагов. Экипаж был построен на ракетной палубе.
Вадим Леонидович вручил мне военно-морской флаг, который я пронес по палубе корабля и поднял на кормовом флаг-штоке.
Потом весь экипаж сфотографировался с командиром бригады, главным строителем и нач. ПО.
И вот я на мостике. Корабль готов к отходу. Рядом стоит командир бригады и шутит с оставшимися на берегу строителями.
Я спокоен и уверен, радом со мной командир и он заметит даже малейшую мою ошибку и поправит. Хотя, откровенно говоря,
замечания получать не хотелось.
Не обошлось и без курьеза. Отданы кормовые швартовные концы. Получен доклад об отдаче носовых. Корабль начал движение.
Но командир БЧ-3 капитан-лейтенант Калинский В.М. то ли поторопился доложить об отдаче концов, то ли решил, что успеет убрать концы,
но так или иначе вперед смотрящий конец закусило и сделать уже было ничего нельзя.
Я увидел как он натягивается скомандовал, чтобы носовая швартовная команда зашла в ограждение рубки. Люди ушли и в это время,
зазвенев как струна, стальной трос лопнул. Слава богу никого не задело.
Несмотря на стресс, я скомандовал в центральный пост: "Записать в вахтенный журнал. Снялись со швартовов для перехода по плану испытаний.
Хода и курсы переменные." На что последовала мгновенная реакция командира бригады: "Правильно записывайте события.
Не снялись, а сорвались со швартовов для перехода по плану". Я понял иронию Вадима Леонидовича и подумал, каким же нужно обладать опытом,
мужеством и волей, чтобы не устраивать разносов и нравоучений, учить командира быть самостоятельным, уметь преодолевать неудачи.
3. К испытаниям экипаж подготовился хорошо. Много сил вложил в подготовку экипажа старший помощник Лазукин, штурман Титаренко,
ракетчик Тимошенко, командир БЧ-5 Панитков и многие офицеры. На ходовые испытания мы вышли слаженным экипажем,
готовым грамотно обслуживать и принимать технику от промышленности.
Во время испытаний проверялась не только техника, но и люди. Многие работали по 24 часа в сутки. Никогда не забуду, например, контроль шумности.
Для того, чтобы измерить шумовое поле корабля на различных режимах движения подводной лодки мы должны были выполнять в полигоне сотни галсов,
проходя от ГКС в расстоянии 20 метров на перископной глубине. Нужно не только правильно пройти над базой, но и обеспечить безопасность
подводной лодки и ГКС.
Личный состав часами стоял на боевых постах по боевой тревоге, радиометрист менялся с начальником РТС, штурмана бессменно контролировали
маневрирование корабля. Я все это время находился в боевой рубке на перископе, не отходя ни на обед, ни на ужин.
Штурманский электрик Бойко периодически приносил в боевую рубку кофе и мы подкрепляли силы.
После 10 часов работы я уже не стоял, а висел на перископе. Прервали замеры только тогда, когда пошел сильный ливень,
шум которого искажал шумовое поле подводной лодки. Было принято решение перейти в точку якорной стоянки для ночного отдыха.
В ожидании отдыха в приподнятом настроении я встал на якорь, проинструктировал старшего помощника и спустился в каюту.
Сняв сапоги, я упал на диван и крепко заснул.
Была ночь, когда в каюту вошел доктор М.Т. Вильховецкий, разбудил меня и доложил, что у лейтенанта Яшенькина острый живот,
необходима операция по удалению аппендицита. Я начал перебирать варианты.
Дать радио командиру Беломорской базы. Во-первых, не всякий оперативный доложит среди ночи командиру БелВМБ мое донесение.
Во-вторых, нужно знать обстановку в Северодвинске в пресной водой. В этом месте были частые случаи заболевания брюшным тифом из-за плохой воды.
Поэтому не исключен отзыв корабля с испытаний в базу – а это нежелательно. Делать операцию на корабле – тоже определенные ограничения.
Я поднялся на мостик, закурил и увидел моторную лодку неподалеку от нас. Я приказал вахтенному офицеру Калинскому подозвать ее к борту.
Шлюпка подошла. От находящихся в ней людей я узнал, что рядом на берегу в п. Умба есть больница. Поговорив с нашим врачом,
я решил отправить лейтенанта Яшенькина в больницу пос. Умба.
Лейтенанта Яшенькина Л.Н. моряки бережно перенесли в шлюпку. Вильховецкому я сказал: "Михаил Трофимович, ознакомьтесь с обстановкой в больнице
и определитесь. Наверное операцию лучше сделать вам самому". С этим шлюпка и отвалила от лодки.
Выспаться не удалось, снялись с якоря и продолжили испытания. А в голове одна мысль – как там Яшенькин?
Под вечер, выполнив план испытаний и переходя в другой район, я самым полным ходом повел корабль к пос. Умба. Нас встретил на шлюпке
врач Вильховецкий. Мы приняли его на борт, где он и доложил, что Леонид Николаевич прооперирован, чувствует себя нормально,
а гражданское население окружило его своим вниманием и заботой. С легкой душой я продолжил испытания.
Швартуясь к дебаркадеру в акватории завода после испытаний я увидел, что л-т Яшенькин встречает нас. Это было радостно.
Докладывая командованию о результатах испытаний я доложил и о случае с Яшенькиным. Мое решение было одобрено.
Я часто вспоминаю этот случай. Наверное его вспоминает и капитан 1 ранга Яшенькин Леонид Николаевич.
Сейчас он заместитель начальника 1 ЦНИИ Министерства обороны, доктор наук. Недавно, читая книгу о подъеме "Курска", я обнаружил в ней целую главу,
написанную Леонидом Николаевичем.
Кстати, случай с аппендицитом у меня на корабле не единственный. В 1976 г. во время торпедных стрельб случился приступ аппендицита
у матроса-торпедиста. Тогда из полигона БП самым полным ходом я шел на встречу с торпедоловом, который находился в районе Нокуева.
Встретившись, мы передали матроса вместе с нашим врачом Вильховецким на торпедолов, который доставил их в Гремиху,
где на причале ждала машина скорой помощи и в госпитале – хирургическая бригада. Здоровье матроса не пострадало.
А в целом личный состав был здоров и болел редко. В этом заслуга, прежде всего, корабельного врача Михаила Трофимовича Вильховецкого.
Его отличало внимание к людям и забота о них. Всегда проверит, как умываются и моются члены экипажа, есть ли у всех туалетные принадлежности.
В море на разводе всегда стоял с миской спирта и марлевыми тампонами для протирки. У него всегда все было в наличии.
Он всегда был не только корабельным врачом, но и домашним доктором нашего экипажа.
К сожалению, семейная жизнь его не сложилась. В пятый раз он женился на своей третьей жене.
Правда для всех мне известна была только Надежда Михайловна и в экипаже ее считали единственной женой нашего врача.
Она с детьми Оксаной и сыном Александром живет в Мурманске, а Михаил Трофимович рано ушел из жизни. Похоронен в Мурманске.
Время пролетело быстро, назначена дата подписания государственного акта приемки корабля.
В торжественной обстановке в актовом зале СМП в присутствии командования корабля и всех командиров боевых частей
государственный акт был подписан и мы начали подготовку к убытию на Северный флот к пункту постоянного базирования п. Гремиха.
За время службы на Северном флоте я никогда не был в Гремихе, хотя знал о ее отдаленности и суровых погодных условиях,
о ветре более 40 м/с, о льдах у причалов. Кстати и причалов в Гремихе для нас не было. И в Гремиху я должен был зайти только для разгрузки
и убыть в г. Оленья на временное базирование и отработку задач курса боевой подготовки.
Переход в губу Оленья прошел без каких-либо замечаний. На борту старший на переходе – командир 41 дивизии капитан 1 ранга Устьянцев А.М.,
погода тихая и солнечная.
13 октября – мой день рождения. Еще издалека я рассмотрел на причале встречающих – командующего флотом адмирала флота Егорова Г.М.,
командира 16 дивизии контр-адмирала Матвеева А.П., много офицеров и оркестр. Подход к причалу был классическим, что в душе радовало
и придавало настроения. Осталось погасить инерцию переднего хода и швартовка завершена.
Я дал команду обеим турбинам "самый малый назад". Однако лодка не останавливалась. Я стал увеличивать задний ход ступенями,
а на причале заметил странные вещи – с причала убыли офицеры, перестал играть и убежал оркестр.
Лодка, увеличивая ход, шла вдоль причала на скалы.
Мгновенно поняв, в чем дело, я закричал командиру БЧ-5: "Вы перепутали ход, самый полный назад!". Я несколько раз повторил
команду – назад, назад, назад! Наконец я почувствовал, что лодка задрожала, струя винтов из-под винтов пошла вдоль корпуса.
Я застопорил турбины, лодка встала как вкопанная у причала.
Подали трап. На причале с берега начали сходить руководители и офицеры. На негнущихся ногах я сошел на причал и доложил командующему флотом:
"Ракетный подводный крейсер К-460 прибыл в пункт временного базирования. Командир капитан 2 ранга Сергеев".
Командующий флотом строго посмотрев на меня, спросил, что случилось? Я ответил, что перепутал ход.
Группа офицеров штаба флота спустилась вниз и пока я докладывал командующему флотом состояние корабля и экипажа, провела расследование.
Командующий флотом спокойно как будто каждый день наблюдал как подводные ракетоносцы выбрасываются на камни, выслушивал меня.
Наконец из лодки появилась комиссия и доложила, что проверила все журналы, опросила личный состав центрального поста.
Командир давал правильные команды и вовремя заметил ошибку командира БЧ-5. Сам Панитков заявил, что и сам слышал,
что командир давал команду "назад", но руки на телеграфах сами давали ход "вперед". Затмение нашло, так объяснил свои действия Анатолий Павлович.
После этого доклада командующий флотом, улыбнувшись, поздравил меня с прибытием на Северный флот и добавил:
"Всякое бывает, Владимир Михайлович. Главное не растерялся".
Долго я приходил в себя после этого случая и потом перед каждой швартовкой обращал внимание командира БЧ-5.
И сколько бы ни было потом швартовок при сильном ветре, нулевой видимости, зимой и летом, подобных промахов не бывало.
Дисциплина. Дисциплина, особенно в центральном посту, решает все.
Из этого и складывается слаженность экипажа, понимание друг друга, понимание своей доли в сложной цепочке взаимодействия.
Начальник гарнизона губы Оленья контр-адмирал Матвеев А.П. принял нас очень доброжелательно и радушно и во многом помог.
Разместился экипаж на ПБ "И. Колышкин". Офицерский и мичманский состав размещен в комфортабельных каютах, матросы и старшины
в благоустроенных кубриках. На соседнем причале ошвартована наша лодка. Никаких посторонних отвлечений личного состава нет.
Так что никаких проблем, только занимайся боевой подготовкой. И мы ею занимались.
Несколько офицеров привезли семьи, у друзей нашли квартиры. Ну, а в основном офицерский и мичманский состав оставался без семей.
В такой обстановке экипаж встретил Новый 1975 год. Мы вплотную подошли к выходам в море. Часто прибывали флагманские специалисты с проверками.
Дважды нас посетил командующий флотилией вице-адмирал Кузнецов Ю.А. и член Военного совета контр-адмирал Петров И.Н.
Они прибыли ночью, выкроив время от сборов у командующего флотом в Североморске. Экипаж спал, а я докладывал командующему флотилией
о ходе отработки задач боевой подготовки, проблемах. Общением командующий остался доволен и я тоже.
Приближался Новый год и я решил несколько разрядить обстановку – отпустить часть офицеров и мичманов на несколько дней встретить Новый год с семьями. Так в краткосрочные отпуска разъехались 23 офицера и мичмана. Сразу после праздников планировался выход в море и естественны мои переживания о прибытии отпущенных людей. К моему удовлетворению все прибыли вовремя и приготовление корабля к выходу в море началось по плану и в полном составе. У всех было большое желание выйти в море, отработать и сдать все задачи.
И с каждым выходом в море, с каждым маневром у меня появлялась уверенность в своих силах и уверенность в экипаже.
Штурмана Титаренко, Беребера, Штефанов в любых погодных условиях, на всем морском театре Северного флота, при любых маневрах
не просто удовлетворяли предъявляемые к ним требования, они делали свое дело грамотно, уверенно, ювелирно. Я гордился ими и учился у них.
И совершенно заслуженно двое из них получили адмиральские звания и большие должности.
Георгий Титаренко – первый заместитель начальника штаба Северного флота.
Дмитрий Штефанов – главный штурман Северного флота.
Приятно.
В жизни корабля событие – нам запланирована ракетная стрельба от причала в назначенное время. Эта стрельба выпускала нас в океан,
делала экипаж перволинейным, по-настоящему боевым. И выполнить ее хотелось самым лучшим образом.
Я был уверен в знаниях и способности ракетчиков выполнить задачу. Командир БЧ-2 Василий Федорович Тимошенко опытный специалист,
прекрасно изучил новую технику, прошедший трудную школу дизелей, способный принимать ответственные решения.
Таких людей не сбивают с толку ни большие звезды, ни высокие должности? он делает то, что знает и в чем уверен и учит этому своих подчиненных.
Боевая часть 2 представляла собой слаженный механизм, подчиненный единой воле.
В Порчниху мы прибыли за сутки до стрельбы. Я никогда не был в Порчнихе, но совместно со штурманами изучил особенности и вход в губу Порчниха.
Ошвартовались к причалу по-особенному – на короткие швартовные концы, обтянув их шпилем. Ведь при стрельбе лодка не должна рыскать по курсу.
За стрельбой наблюдал с плавбазы командующий Северным флотом адмирал флота Егоров. Еще днем он прибыл на лодку, побеседовал с экипажем,
а затем в каюте командира состоялась наша беседа. Вопросы были различные, но как я понял, командующего интересовало,
все ли выполнено перед стрельбой, как я понимаю свою задачу, уверен ли в успехе?
Посещением лодки и обстановкой командующий флотом остался доволен и, пожелав успеха, убыл на плавбазу. А мы стали готовиться к старту.
При стрельбе в назначенное время очень важно вовремя начать предстартовую подготовку, с чем Василий Федорович Тимошенко справился блестяще.
Ровно в 23.00 ракета стартовала. Я наблюдал старт через перископ, зрелище завораживающее.
После всех докладов о выполнении стрельбы и приведения механизмов БЧ-2 в исходное положение, я разрешил команде отдыхать и сам отправился
в каюту.
В 5 часов утра прибыл командующий флотом, желая поблагодарить команду. Ввиду усталости построения не было,
командующий флотом поблагодарил экипаж по трансляции из центрального поста и убыл с корабля.
Проходя по проходной палубе 3 отсека, я обнаружил боевой листок – начальник штаба флотилии контр-адмирал Коробов В.К.
благодарил меня за выполненную стрельбу и желал успешной деятельности всему экипажу.
За эту стрельбу экипаж получил приз командующего Северным флотом.
О торпедной стрельбе (незавершенная вставка)
Торпедные стрельбы прошли гладко. Корабельный боевой расчет был отработан, уверенно определял элементы движения цели,
повороты цели и выдавал рекомендации по занятию позиции стрельбы.
По своей первоначальной специальности я, специалист торпедного оружия, еще с училища любил торпеды и знал их.
В 1968 году первым на Северном флоте получил квалификацию "Мастер". Знал параметры и принципы самонаведения всех типов торпед.
Наизусть знал устройство материальной части БЧ-3.
С командиром БЧ-3 старшим лейтенантом Калинским Валерием Михайловичем у меня установились доверительные отношения.
Он знал, что я не прощу оплошности или слабины в приемке оружия и в то же время всегда поддержу его в требованиях к торпедно-технической базе.
Никакой дефицит времени не может оправдать некачественную приемку торпедного оружия.
[an error occurred while processing this directive]