[an error occurred while processing this directive] К-460
Мемуары

Воспоминания Д.Б. Штефанова, первого инженера ЭНГ рпксн К-460

Часть 9.2. Гремиха, июль-декабрь 1976 года
Вторая боевая служба. В море

Начну с краткой справки об этой боевой службе из нашей хронологии событий.
=======================================================
Конец августа-ноябрь 1976 г.
Вторая боевая служба К-460. Характеризуется большой продолжительностью и устрашением американцев в непосредственной от них близости. Было очень интересно.
Впервые услышали и записали шумы американской атомной лодки, которая однозначно следила за К-460. Конечно, она нас тоже записала.
Но характер ее маневрирования показал, что она нас "видит" эпизодически, боится и шарахается как черт от ладана. Осознание этого придало уверенность в своих силах.
Ни одного срабатывания АЗ!
Народ слегка округлился, в глазах - опыт и уверенность.
Огорчил перископ ПЗНГ-8М - вышел из строя механизм горизонтального наведения. Пришлось всплывать на глубину 30 метров и в течение 12 часов его ремонтировать. Многократно сказали спасибо конструкторам лодки за четырехкратное резервирование визуального наблюдения (четыре перископа) и энергичные слова другого характера - бракоделам из Казани за перископ.
Порадовал радиосекстан "Снегирь". Отработал как часы и дал почти половину обсерваций, когда другие средства не работали.
=======================================================
И несколько комментариев по этим событиям.

Американская лодка.
Как это обычно бывает у подводников, услышали друг друга почти одновременно. Даже было подозрение, что его мы услышали первыми, потому что он некоторое время не предпринимал никаких действий.
Командир, старпом, я, начальник РТС и командир ГАК были на своих местах, поэтому мгновенно включились в обработку данных - классифицировали и определили его элементы движения. Американская лодка была у нас на левом борту, пеленг заметно менялся влево, т.е. нам на корму.
Естественно в такой ситуации нам нужно повернуть вправо, чтобы ещё больше увеличить скорость изменения пеленга и безопасно разойтись.
Что мы и сделали. А ему нужно было или сохранять курс, скорость и глубину погружения, или тоже повернуть вправо.
Но американец вдруг резко увеличил ход и начал поворот влево, т.е. в нашу сторону. И пеленг встал!
Интенсивность шума быстро нарастала. Это означает столкновение!
Наш командир положил руль право на борт, циркуляция ускорилась, но пеленг почти не менялся.
Акустик, БИП и я непрерывно докладывали необходимые параметры, была напряжённость но и ясность в головах. Эта пара минут до сих пор в памяти, настолько большое было напряжение.
И только тогда, когда американец на циркуляции влево развил свой максимальный ход, только тогда пеленг начал изменяться вправо, всё быстрее и быстрее. Опасность столкновения миновала.
На циркуляции он привёл нас за корму, лёг на постоянный курс и умчался восвояси, тоже наверняка испытав напряжение от такого гидроакустического контакта. Какое-то время мы его ещё слышали, а затем контакт был потерян. Разошлись мы с ним на очень опасной дистанции.
Конечно, мы проанализировали всесторонне наш контакт, но так и не поняли опасный, неграмотный и нелогичный манёвр американца.
Наиболее понятное объяснение дал Сергеев, наш командир. На американской лодке вахту несли по готовности №2. Лодкой управлял вахтенный офицер.
Обнаружение нас для него было внезапным, а может быть и акустики запоздали. Сергеев смешно представил ситуацию в их центральном посту, когда вахтенный офицер, условный Джон, ест мороженное, благостная и спокойная обстановка и вдруг сигнал на их AN/BQQ, это гидроакустический комплекс.
И Джон кричит в микрофон командиру в каюту - Сэр, сэр, тут что-то! Русская лодка!!
Пока командир прибежал, пока глянул на экраны, и не уяснив, что пеленг для него меняется влево, т.е. за корму, даёт команду Лево руля! И по своему шаблону - Полный ход!
А дальше было то, что было.
После этого случая у ГКП нашей К-460 появилось не то, чтобы шапкозакидательство, но укрепилась уверенность в своих силах и возможностях, а также сильно поколебалось мнение о возможностях американских лодорк и всесильности американской противолодочной системы.

Много позже уже в Штабе Северного флота мне довелось прикоснуться к противолодочной операции "Атрина" и познакомиться c предыдущей операциtq "Апорт". О них много написано сейчас, например, материал Николая Черкашина "От "Апорта" до "Атрины"

  • Операция АПОРТ. Русская карусель.

    Они и другие операции и действия показали реальные возможности американцев и англичан в подводном противодействии нам, что конечно было учтено нами.

    Следующий важный факт этой, да и последующих боевых служб - ни одного срабатывания аварийной защиты (АЗ) атомных реакторов!
    Этот показатель характеризует уровень профессиональности управленцев и был в ходу на нашей дивизии. Очень поверхностно его можн описать так.
    После срабатывания АЗ цепная реакция прекращается, атомный реактор перестаёт вырабатывать тепло, а значит вода первого контура начинает остывать и снижает и прекращает вырабатывать пар во втором контуре требуемых параметров.
    Соответственно турбина и автономный турбогенератор останавливаются. Если срабатывает АЗ одного борта, то вдвое снижаются возможности по даче хода и обеспечению электроэнергией.
    А если АЗ двух бортов, то мы слышим звук что-то вроде - хрясь! У-у--у-у-у-у .... И выключается свет везде, кроме аварийных фонарей.
    Соответственно, снимается питание с приборов и систем, в том числе и с наших чувствительных инерциальных и гироскопических систем.
    Хорошо, если автоматика успела перевести питание на аккумуляторную батарею, тогда только кратковременное возмущение. А если совсем обесточится, то понадобится время и большие усилия для ввода систем в рабочий режим.
    Поначалу в дивизии были случаи неверных действий управленцев, приводящих к срабатыванию АЗ атомных реакторов. Но затем уровень подготовки начал подниматься, а АЗ стало редким событием.
    Мне повезло служить с нашими управленцами - за три мои боевые службы на К-460 ни одного АЗ!

    Огорчение доставил перископ ПЗНГ-8М. Управлялся по горизонту всё хуже и хуже и в результате командир в сердцах меня отругал и приказал - делайте что хотите, но перископ должен был в строю.
    Мы со штурманами и штурманскими электриками разработали план поиска причины. Подвсплыли на глубину 30 метров, подняли перископ и занялись поисками. Через некоторое время пришли к выводу, что износились соединения механической тяги от ручки горизонтального наведения к коромыслу управления гидромотором, от чего образовался большой люфт. Поэтому при перекладке ручки на максимальный угол коромысло почти не отклонялось и гидромотор не работал.
    Начали работу по разборке, устранению люфтов и последующей сборке механизма горизонтального наведения (МГН). Подменяя друг друга работали в боевой рубке почти 12 часов. Опробовали, МГН стал работать получше. Забегая вперёд скажу, что с приходом в Гремиху этот МГН заменили.
    Доложил Сергееву, он поднялся в боевую рубку, опробовал МГН в разных режимах и в целом остался удовлетворён его работой.
    С большим облегчением мы привели всё в исходное, опустили перископ, доложили в центральный и с удовлетворением услышали - Погружаться на ... метров, осмотреться в отсеках!
    Можно отдыхать.

    На фото - командир В.М. Сергеев у нашего перископа ПЗНГ-8М.
    Хорошо видна тяга от коромысла ручек к гидромотору МГН, доставившая нам столько неприятностей.
    К-460. Сергеев у перископа ПЗНГ-8М

    В целом же эта боевая служба была интересной и довольно спокойной. Больных не было, все параметры удавалось держать в норме.
    Техника работала надёжно и несмотря на порой сложные гидрометеорологические условия удавалось надёжно определять своё место и убеждаться в том, что вылизанные нами инерциальные системы хранят координаты и другие параметры с требуемой точностью.
    Получили богатый опыт плавания в новых условиях, на разных глубинах, испытали шторма с качкой даже на глубине 100-120 метров такой, что со стола валился прокладочный инструмент. Для приёма пищи приходилось погружаться поглубже.
    Замполит не забывал про партбюро и комсомольские бюро. Но благодаря им остались фото с той боевой службы, ибо всё остальное фотографировать было нельзя.

    Партийное бюро в кают-компании К-460. Над головой сотня метров воды, под килём много-много метров воды. А мы что-то обсуждаем своё, партийное.
    Слева направо: Штефанов, Бобров, Роднов, Данилов, Фурсов, Чупрынин, чья-то макушка, Конусов.
    К-460. Партбюро

    Дорога домой была желанной. Готовили отчёты, прибирались, гадали, как там, в нашей Гремихе?
    А там нас ждал сюрприз.

    Входили в базу в новую зону поздно вечером. Ноябрь, прохладно, снежно, но тихо. Я занят своими замерами пеленгов, расчётом начала поворота к пирсу, докладываю командиру - Время поворота влево на курс ...!
    Следует команда - Лево руля, ложиться на курс ...
    Заканчиваем поворот, впереди свет прожекторов, УАЗиков, тени. Но что-то необычное нарушает привычную картину. Пригляделся через пеленгатор - дети! И женщины! На корне пирса женщины и детишки малые, подпрыгивают.
    От вида женщин и детей мы настолько отвыкли, что это было какое-то инопланетное видение. Пока не дошло, что это же наши жёны и дети нас встречают. Вот это сюрприз!
    Командир, старпом тоже в бинокли поглядели, отметили с радостью. Но нужно швартоваться. Поэтому продолжаю докладывать пеленг на корень пирса, инерцию, командир командует на руль и турбины, старпом даёт команды на буксиры, принимает доклады о построении швартовщиков и готовности сходни. Её мы возили всегда с собой, благо размеры надстройки позволяли.
    И вот - Подать носовой! Буксиру работать! Подать кормовой! Обтянуть, завернуть! Подать сходню!

    На пирсе швартовщики, командование и оркестр. Встречал контр-адмирал А.М. Устьянцев, штаб 41 дивизии. После доклада командира о выполнении задач боевой службы и стандартных - Личный состав здоров, техника в строю, готов к выполнению задач!, поступила команда по лодке - построиться на пирсе.
    Мы вышли, кроме вахты у работающих систем и механизмов, построились. Устьянцев поздоровался, поздравил нас с возвращением и кратко рассказал о прошедших в наше отсутствие событиях. А потом сказал командиру, чтобы отпустил нас, жёны ждут.
    И мы радостные помчались на корень пирса. Галю и сына Женю я узнал издалека и они меня узнали тоже, хотя я был в зимнем меховом, толстенький как медвежонок. Но Галя сказала, что по походке сразу меня узнала.
    Обнимания, целования, расспросы, ответы. Радость была большая!
    После этого семьи в радостном и возбуждённом состоянии пошли домой, а мы на лодку, выключаться, приводить в исходное и передать под охрану дежурному по лодке.
    Вот дежурного и его помощника было жалко. Мы пойдем домой, а им ещё сутки как бы продолжать боевую службу. Скрашивало их дежурство только то, что на лодке также оставались управленцы и специалисты, необходимые для вывода реакторов из действия.
    После передачи личного состава контролирующему офицеру, который отведёт экипаж в казарму, доклада старпому о приведении в исходное и получения от него указаний на завтра, убываем домой.
    И вот 12-й дом по улице Бессонова, моя квартира на 3 этаже, дверь открывает жена и я дома!
    Боевая служба закончилась!

    [an error occurred while processing this directive]